Сознание закружилось бурным водоворотом, глаза заволокла алая
пелена. Я чувствовал необъяснимое: в голове словно поднялась буря,
каждый нерв вопил от боли, каждый капилляр натужно пульсировал,
грозя вот-вот лопнуть. Казалось, что я мог почувствовать даже
мысли! Каждая клеточка мозга наполнилась страданием, боль была
невыносима. Лопнуть и сдохнуть!
Но вдруг все резко закончилось, будто тумблером щелкнули. Раз –
и боли больше нет. Облегчение. Покой.
А затем на меня безудержным водопадом обрушились видения. Нет,
не видения. Воспоминания! Я впитывал все, что пережило это тело.
Оно, похоже, обладало собственной памятью, своей историей, которую
мне предстояло понять и принять. Проблема в том, что эта память —
словно незнакомый язык. Я уже сталкивался с подобным в работе — на
переговорах с иностранными партнёрами, когда нас разделяет не
просто языковой барьер, а целая пропасть культурных различий. Но
тогда всё решалось терпеливой работой: выстроить коммуникацию,
постепенно погрузиться в контекст, найти точки соприкосновения.
Здесь получилось похоже. Лежа в неудобной позе и не в силах пока
управлять телом, я осторожно начал совмещать чужую память с моей,
интегрировать её, как я вводил бы чужую культуру в рабочий процесс.
Погружаясь в нее все глубже, я начал улавливать отрывки мыслей,
воспоминаний, ощущений — как будто постепенно изучал новый язык,
сначала понимая лишь отдельные слова, а потом уже целые фразы.
Я терпеливо строил мысленные мосты между собой и ними — и вот
настал момент, когда они устремились в моё сознание, и в нем словно
бы начала складываться мозаика из кусочков разной формы. Момент за
моментом, образы начали становиться яснее.
Мелькают в чужой памяти бедные старинные дома. Жаркое южное
солнце. Высокие люди, их приказы, ласки и подзатыльники — я в теле
ребенка. Скалы и море. Корсика, пришло название. Загорелые южные
лица. Одежды из прошлого. Этому ребенку десять лет. И вот все стало
на свои места — и пришло имя. Мое новое имя. Наполеоне…
Десятилетний мальчик звался Наполеон Бонапарт. Будущий
французский император.
А мальчик рядом со мной? Чужая память подсказывает… рядом со
мной Жозеф, старший брат. Мы на первом этаже проклятого и
заброшенного дома, куда забрались, чтобы доказать нашу
крутость.
И тут я испытал новое чувство: едва во мне улеглись чужие
воспоминания – тело налилось жизнью. Буквально, точно я был
сосудом, который неспешно наполняли кристально чистой водой. Живой
водой, как в сказках. Ласковое тепло нежной волной пробежалось от
пят до самых кончиков волос на голове, и я почувствовал себя
хозяином этого тела. Как будто мне вручили ключи от новой квартиры
или доверили штурвал самолета. Теперь я главный, и я всем
распоряжаюсь!