Ледяной душ привычно выдернул меня из астрала. Я лежал возле
трупа лисы, а рядом стояли Виктор с Виньеном и Модест с пустым
ведром. До сих пор меня волнует, откуда эти материны дети взяли
ведро с водой возле аномалии. На мой вопрос они только пожимали
плечами и бормотали что-то невнятное.
Финальная часть битвы, пропущенная мной, была короткой.
Лишившись хвоста, лис взвыл, выронив из зубов Жака. Этим
воспользовался Гастон, буквально вбивший копьё в нёбо открытой
пасти чудовища. И ему повезло поразить этим ударом мозг. В это же
время один из братьев точно попал из мушкета в пустую глазницу
Ренара, и вместе с ударом копья это окончательно разрушило
содержимое черепной коробки твари. Босс сдох мгновенно, а с
участников спал гипнотический транс от «Гласа дракона».
Шоковое состояние от победы в безнадёжной битве и удивление от
безоговорочного подчинения самому младшему и, по их мнению, самому
слабому члену отряда, сложилось как плюс и минус, погасив все
бушующие эмоции.
Модест первым делом оказал помощь Жаку, на удивление
отделавшемуся только сломанными рёбрами. Потом перевязал
разодранные руки Гастона. И только после этого занялся мной, решив
обмыть от крови мой, как он думал, труп из непонятно откуда
взявшегося рядом ведра.
После этого боя отряд признал меня неформальным лидером,
отношения со сверстниками и преподавателями изменились кардинально.
До того никто не хотел общаться с малолеткой, говорящим на
французском с жутким акцентом и произносившим своё имя как
Напойони, за что меня прозвали «соломинка в носу».
Как же давно это было, и сколько всего после этого
произошло…
Разбудили меня то ли луч утреннего солнца, то ли бубнёж Дракона
в моей голове.
— Ну сколько можно дрыхнуть? Вся морда, наверное, сплющилась о
подушку. Можно сказать, я его, наглеца, простить решил. А он без
зазрения совести храпака давит, — бубнило это чудовище.
«Как-то рано поутру прискакало к нам куку», — подумал я. Ярко
представил себе настенные часы, и вместо кукушки выскакивает
дракон, а я его уничтожаю из двустволки дуплетом. Представить эту
картину не составляло труда. В прошлой жизни меня в детстве здорово
поддерживала и любила тётя Марина, родная сестра отца.
Огненно-рыжая, говорят, с тяжёлым характером. А что делать —
профессиональная деформация, учитель английского языка. А дети,
которых надо учить, — это, конечно, цветы, но бывают очень
ядовитые, если их вовремя не окучивать и не удалять паразитические
побеги-мысли. Болтали и занимались языком мы с ней на кухне, где на
стене висели её любимые часы с кукушкой. Каждый час из них
выскакивала мерзкая птичка и пугала меня. Я в детстве любил
мечтать, как убиваю ее из самого разного оружия, а иногда — взрываю
гранатой.