Это был гениальный кукольный спектакль, затягивающий в пучины
безумия. В то же время он захватывал филигранностью исполнения,
погружая зрителей в транс. Когда представление завершилось, Карло
аккуратно собрал марионеток и подошёл к лавочкам с одеждой.
— Милая Элис, тебе всегда нравилась Мальвина. Прими её в
подарок, — скрипуче произнёс он, укладывая одну из кукол на
симпатичное синее платье в белый горошек.
Карло шёл по рядам и расставлял кукол. Мы с Антонио стояли на
ватных ногах, боясь пошевелиться и привлечь к себе внимание.
Казалось, кошмар, который разворачивался перед нами, вот-вот
поглотит нас целиком. Закончив свой жуткий ритуал, Карло неспешно
ушел в дом. Мы впервые за долгое время смогли вдохнуть полной
грудью и обессиленно осели на землю.
— Скажи, Наполеон, ты проклят? — вытерев пот со лба, спросил
Антонио после недолгого молчания. — Рядом с тобой все страдают, или
это только мне так везёт?
— Почему ты так решил, друг мой? — удивлённо переспросил я.
При слове «друг» Антонио вздрогнул и отодвинулся на шаг.
— Ты на Корсике всего два дня, а за это время я уже дважды чуть
не сошёл с ума! Можно я не буду твоим другом? Выбери кого-нибудь
другого. Почему плохо должно быть только мне? — запричитал он,
отходя от меня всё дальше.
— Ты говоришь глупости, но я понимаю, это нервы. Вставай, пойдём
посмотрим, что делает мастер, — сказал я, поднимаясь с земли.
Антонио закрыл глаза и отрицательно замотал головой.
— Иди один. С меня хватит, я здесь посижу, — ответил он, не
открывая глаз.
Я тяжело вздохнул и медленно побрел в дом. Наверное, Антонио был
прав, оставшись во дворе, но я не мог бросить бедного кукольника.
Возможно, следовало забрать его или предложить помощь…. Но в
большой мастерской в кресле я нашел уже мертвого Карло с
перерезанным горлом. Напротив него стоял автоматон, выполненный в
виде мальчика с длинным носом. В одной руке он держал замысловатый
блестящий ключ, в другой — окровавленный нож. Я тихо вышел из дома,
осторожно прикрыв за собой дверь.
— Антонио, хватит сидеть на сырой земле. Вставай, поехали к
твоему отцу, он, наверное, заждался, — сказал я, цепляясь за
остатки самообладания, чтобы скрыть внутреннее смятение.
Разместившись в кабриолете, мы ещё минут двадцать молча пылили
по дороге, находясь в полном душевном раздрае. За резким поворотом
открылся замок на холме. Обнесённый по склону невысокой каменной
стеной, он казался выше, чем был на самом деле. Эта стена могла
сдержать разве что неразумных животных, но в военных действиях была
бесполезна. Дорога привела нас к створкам открытых ворот, возле
которых скучали четверо вышибал. Именно вышибал, а не воинов: без
защитного снаряжения, вместо оружия — дубины. Они сидели за грубо
сколоченным столом, потягивая какую-то бурду из глиняных кружек.
Для полного антуража не хватало только стука костяшек домино и
радостных криков: «Рыба!»