— Нет! Отец, ты обещал, что Франческо будет решать вопросы с
Наполеоном! — вскрикнул Антонио, вскакивая.
— Сядь! — резко приказал герцог.
Антонио нехотя опустился обратно.
— Если ты так хочешь, то пусть провожает и помогает твой старший
брат, — холодно сказал герцог. — В этом случае ты возглавишь отряд
моих гвардейцев и полностью вырежешь мужчин рода купца. Подумай ещё
раз, прежде чем что-то сказать. Этот род должен быть уничтожен под
корень, от мала до велика. Иначе его партнёры и друзья решат, что
мы мягкотелы, и жертв окажется в десятки раз больше.
В зале повисло тягостное молчание. Наконец, Антонио
вздохнул:
— Я всё понял. Через полчаса буду готов принять на себя задачу
помощи Наполеону. Брат, спасибо, что взял на себя тяжесть кровной
мести, — с благодарностью взглянув на старшего брата, он встал и
направился к двери.
— Не спеши, — бросил ему герцог вдогонку. — Сейчас мы всё-таки
попробуем хотя бы немного утолить аппетит нашего гостя, — он
перевёл взгляд на меня. — Прошу в трапезный зал, синьор Наполеон.
Там, помимо других блюд, есть и ваше тайное смертельное оружие —
«аномальный хамон», — усмехнулся герцог.
Спустя полтора часа я вышел во двор, где у кабриолета меня уже
ждал Антонио. Увидев его, я застыл в полном обалдении. Он напялил
шлем с подвижным забралом, кольчугу, поверх которой надел кирасу.
На наколенниках, налокотниках и перчатках — шипы из аномальных
материалов. За плечами его висела секира, к поясу крепилась булава,
а на бёдрах — две кобуры с пистолетами. В кабриолете лежали три
мушкета и сумка пороха.
— Ты на войну собрался? — удивлённо спросил я.
— С тобой поеду, — кратко ответил он.
— Тогда зачем нужен весь этот арсенал? — ещё больше изумился
я.
— Так с тобой же еду. Вот думаю, может, пушку прихватить, —
задумчиво произнёс Антонио, словно это был самый обычный
вопрос.
Посмеявшись в душе, я с трудом устроился в кабриолете и с
интересом стал наблюдать, как этот «пыхтящий оружейный магазин»
умудрится разместиться на крохотном пятачке свободного места
размером с ладонь. Минут через тридцать, выгрузив весь арсенал и
сняв тяжёлые шлем и кирасу, Антонио наконец-то направил кабриолет в
сторону моего дома.
Ехали мы в молчании. Антонио то и дело раздражённо поглядывал на
меня, а я пытался уловить мысли, мелькающие на краю моего сознания.
Кабриолет подскочил на очередном камне, и оружейная сумка с
порохом, лежавшая за сиденьями, подпрыгнула и высыпала своё
содержимое прямо на нас. Мы остановились и «чинно выпрыгнули на
дорогу». Я, отряхиваясь, рассказывал Антонио, какая у него
замечательная мать.