Я отдался странному ощущению полного спокойствия, охватившему
разум во время драки. Денис, сжавшийся от ужаса, что-то вопил в
глубине сознания. Но сейчас, властно отодвинув его в сторону,
действовал Максимус Доримед. Вернее, его рефлексы. Кажется это
называется "боевой транс". И имеются в виду вовсе не тайские
трансвеститы, владеющие кунг-фу.
Мое тело соскользнуло с лошади, одновременно вытаскивая оба
гладия из кожаных ножен. Следующие мгновения оказались заполнены
движением, фонтанами крови и предсмертными воплями. Где-то рядом
плел свою смертоносную сеть посох Кассандры.
Когда мои незадачливые телохранители добрались до нас сквозь
бегущую толпу, они обнаружили меня с мечами в руках, с ног до
головы залитого кровью. Кассандру, невозмутимо опирающуюся на
посох. И почти дюжину трупов бомжеватого вида.
В живых не осталось никого.
В которой я мародерствую,
лечусь, предаюсь мыслям о будущем и чревоугодию, любуюсь видами
города и посещаю своего банкира
Ко мне вернулось управление телом. Ноги противно подгибались. В
ушах еще звенели предсмертные крики нападавших. Бедро ныло
противной тянущей болью.
Ну что, Денис. С боевым крещением тебя. В своем мире, после
чересчур бурной молодости, я старался избегать даже простых драк. И
уж точно никого не убивал. А здесь, за полминуты уложил насмерть
шесть человек. Оборванцу, которого и приложил кулаком по голове,
сломало шею. Одно дело читать о таком, сидя в уютном кресле или
лежа в постели. И совсем другое — лично отправить на тот свет
шестерых.
Никаких моральных терзаний я не испытывал. Ну, по крайней мере,
пока. Просто не успевал ничего отрефлексировать. Но вот физиология
меня подводила. Когда я смотрел на расчлененные тела, накатывала
тошнота. Руки и ноги подрагивали.
Максимус убивал кроваво. Мечи в моих мускулистых руках творили с
человеческими телами, не защищенными доспехами страшные вещи.
Перерубленные конечности, отсеченные головы, проломленные грудные
клетки. И вся это весьма неаппетитная картинка сопровождалась
стойким запахом нечистот и требухи, от которого тоже хотелось
блевануть.
Невероятным усилием воли я удержал рвущуюся из желудка наружу
желчь. И на слегка подгибающихся ногах пошел в сторону колдуна.
— Господин, вы ранены! Мне нет прощения…
— Ой, да завали ты, Друз!
— Кого завалить, мой господин? — Друз начал бешено
озираться.