– Что ты сделала? – спросил Ингвар дрожащим хриплым шёпотом, не
веря своим глазам. – Что ты сделала, тварь?! – прорычал яростно,
оборачиваясь к сестре.
Вовремя выставил щит, созданный из энергетической волны и
отразил удар. Тьма зашипела, возвращаясь к хозяйке…
– А что не так? – Таллина невинно захлопала ресницами. –
Осуществляю задуманное. Они ещё пока живы, но скоро жизнь покинет
их тела. У меня есть время, чтобы оставить ложные следы, которые
приведут Серама к глупышке Эмме. Ты же помнишь её?
Ингвар сжал челюсти. Конечно, он помнил. Помнил красивую девушку
с белыми длинными косами и доброй улыбкой. Помнил, как она впервые
появилась во Дворце. Такая робкая, застенчивая, напуганная…
– Ты и её втянула?
– Ну-у… я не могу быть виновной, – улыбнулась гадина, доставая
из кармана холщовый мешочек.
Ингвар сжал руки в кулаки, вспоминая, чему его учил Серам.
«Как там подавать этот чёртов сигнал?!» – если сейчас
же ничего не сделает, братья погибнут и другого человека
несправедливо обвинят, а эта… мразь уйдёт безнаказанной.
– Прекрати… Верни их к жизни… – произнёс, пытаясь дотянуться до
ментальных нитей, связывающих его и Серама.
Таллина развязала мешочек и вопросительно приподняла бровь.
– Ты же не станешь мне мешать? На чьей ты стороне вообще?
Ингвар саркастично усмехнулся.
– Вы с матерью совершили большую ошибку, думая, что Серама легко
обвести вокруг пальца, что его поступки можно контролировать. Он
лишь позволял вам заблуждаться…
Гадина рассыпала порошок, достала из кармана жемчужную заколку и
бросила её на тело Калема. Наверное, украшение принадлежит
Эмме.
– В таком случае… мне придётся стереть тебе память, как сделала
это с Миланской. Ничего личного. А потом… вот увидишь, я избавлюсь
от матери и от старика и займу место рядом с Серамом.
– Ты сумасшедшая… – вымолвил Ингвар, наконец дотянувшись до
проклятой алой нити…
Таллина хмыкнула и в следующую секунду переместилась в
пространстве размытым пятном. На горле сомкнулась тьма, жаля. Она
проникала в разум, вызывая адскую боль в голове и жар, будто
плавятся мозги.
Ингвар зарычал, отчаянно пытаясь вырваться.
– Не нужно было отказываться от «жажды», братик, – гулко
прозвучал насмешливый голос Таллины. – Стал бы
сильнее.
«Может, она и меня решила убить…» – мелькнула вялая мысль. Сил
сопротивляться не было. Ни сил, ни желания. Зачем всё это? Чтобы
потом всё равно быть никем? Пустым местом?