– Я признателен тебе за попытку… – выговорил, ощущая, как
каменеют мышцы лица. Глаза княжны удивлённо округлились, и он
поспешил сменить тему. – Идём. Мы и так пропустили завтрак…
Девчонка растерянно кивнула и неуверенно вложила свою маленькую,
почти детскую ручку в его. Ладошка казалась такой крошечной, но… в
этой руке, в этих пальцах чувствовалась сила…
Ринэль принесла завтрак. Я приподнялась на постели, недоумённо
склонив голову набок. Она ведь не служанка, к чему это?
– Я должна пристальнее следить за тобой, – виновато улыбнулась
она, выставляя тарелки с подноса на стол. – Не отходить ни на шаг и
быть внимательнее к мелочам.
Я поспешила соскочить с кровати и, путаясь в полах шёлкового
халата, подошла к девушке.
– Не против, если я помогу? – поинтересовалась дружелюбно, всем
своим видом показывая, что для меня это нетрудно. Не хотелось,
чтобы Ринэль меня обслуживала только потому, что я сама имела
глупость покинуть покои и кинуться на поиски шаардана. И не она
виновата в том, что возвращаться мне пришлось своими ногами в
компании младшего, и мы повстречались с…
Кто такая Таллина и кем она приходится Сераму,
я не знала. Могла лишь предположить, что сестрой. Девушка из тьмы
сама ведь назвала его «братиком». Может, это и есть дети второй
супруги Повелителя?
На мой прямой вопрос шаардан не ответил. Точнее ответил, но…
– Лучше присядь. У тебя выдалось тяжелое утро, а ведь уже скоро
время обеда, – невесело усмехнулась Ринэль. Опустила свою широкую
ладонь на мое плечо и слегка надавила, усаживая меня на стул. Что
ж, я признательна ей за заботу.
Пять лет мне приходилось ухаживать за Мартой. Натирать её спину
и ноги мазями, мыть ей голову, готовить, ведь сама она справлялась
с бытом едва ли. У неё слабые руки, больные суставы… но не скажу,
что мне было в тягость, но иногда… иногда очень хотелось пару дней
отдыха. Дней, когда я бы ничего не делала, просто лежала.
Рэнель ловко накрыла на стол, сняла с блюда крышку и села
напротив. Я улыбнулась ей, расстелила на коленях салфетку,
развернула приборы. Каша пахла восхитительно, как и дымящаяся на
тарелке рядом глазунья…
«Мы сейчас не в тех отношениях, чтобы я мог легко обсуждать
с тобой мою семью. Понимаешь? Мне и без того с трудом даются
откровенные разговоры, и ты… не тот человек, с которым я могу
запросто поговорить о чём-то личном, которого могу посвятить в
тайны своей семьи. Надеюсь, ты не воспримешь мои слова как
оскорбление. Я старался быть максимально вежливым…» –