Не сводя взгляда с Опанасенко, я
молча кивнул.
Вот и фамилия моя всплыла. Похожа на
мою настоящую. Там в моем прошлом будущем я был Ермолович.
Опанасенко сунул руку в карман и
вытащил оттуда свиток, увешанный сургучными печатями на шнурах,
развернул его, пробежал глазами. Набрал воздуха в грудь, хотел
видимо прочитать в слух. Потом махнул рукой, свернул свиток, сунул
назад в карман и бросил:
- Короче щенок, ты обвиняешься в
государственной измене!
- В чем?! – взревел я. –
Повтори!
- В чем, в чем! Оглохли что ли,
сударь? В государственной измене – Опанасенко, не скрывая
торжествующей улыбки, повторил слово «государственной» по
слогам.
- Врешь, покажи бумаги, - я рванулся
навстречу экспедитору.
- Стоять на месте! Не положено! –
услышал я резкий окрик экспедитора и почувствовал, как что-то
сильно сдавило мне горло.
Сразу почувствовал, что задыхаюсь.
На глаза навернулись слезы. Казалось, что еще мгновение и мою шею
расплющит в огромных тисках. Всего меня будто сковало по рукам и
ногам.
Казалось неимоверным усилием воли
мне таки удалось в несколько приемов поднять руку, чтобы протереть
залитые слезами глаза.
Я увидел в нескольких шагах от меня
Опанасенко с вытянутой вперед рукой. Он будто старался своими
толстыми пальцами раздавить воздух.
Каждый раз, когда экспедитор шевелил
пальцами, мое горло сжимало все сильнее. Но и сам толстяк покраснел
от натуги.
- У меня есть право уничтожить
преступника, в случае если он оказывает сопротивление! Я считаю,
что вы оказали мне сопротивление! – произнес Опанасенко и еще
сильнее сжал руку.
В следующее мгновение произошло
сразу несколько событий. Я уже почти потерял сознание, когда краем
глаза заметил какое-то движение.
Это Федор Иванович почти быстро
поднялся со своей кушетки и бросился на экспедитора. Но Опанасенко
выкинул в его сторону другую руку и моего воспитателя отбросило
назад. Но давление на мое горло ослабло, и я смог вздохнуть.
В это же время дверь распахнулась и
в комнату ворвался Янис. За ним маячила фигура Шереметьева.
- Что здесь происходит! – прапорщик
выхватил шпагу, отодвинул в сторону Яниса и шагнул в комнату.
- Не вмешивайтесь, прапорщик, это
дело государево и Его Величества Тайной Канцелярии! – экспедитор
досадливо покосился на Шереметьева. Хватка на моем горле
ослабла.
- Ну уж нет, я не позволю издеваться
над моим другом! Вряд ли Государь распорядился убить Андрея
Борисовича прямо здесь!