- Не нам то решать, - нахмурился
отец, - а ты давай, поднимайся, чай не барыня на перинах
разлёживаться.
- Куда ему, - возразила Дарья, -
только очнулся.
- Ничего. Как мой батя говорил,
лихорадка подкралась, иди дрова поколи, тело враз прогреется,
лучше, чем в бане, и всякая хворь сбегнёт. Живот скрутило, иди на
огород, и делом займёшься, и овощам пользительно.
Даша улыбнулась:
- Помнится, один вы живым остались
из деток?
Отец нахмурился, но внезапно его
взгляд потеплел:
- Хорошая ты баба, Дашка, а всё одно
- дура.
Хоть и ругался порой на неё старик,
только и любил, как родную дочь, потому и пропускал мимо ушей
остроты жены.
- Подымайся, - не отстал он от меня,
- тебя ещё Пахом ждёт. Будешь показания писать. Митька, прыщ
смрадный, настаивает, значится, что покушался ты на его жизнь
никчёмную.
- Прямо сейчас, что ли? - я глянул в
окно, давно наступила ночь. Это сколько же провалялся тут?
- Утром, конечно. Сходи пока в
баньку. Не идти же к ним в кровище, тебя всего вон угваздало.
Я ощупал голову, волосы слиплись,
превратившись в сосульки, на шее насохла корка крови, противно
стягивающая кожу. На затылке вспухла громадная шишка.
- Идём, - помогла мне подняться
Дарья, - подсоблю тебе помыться.
Она прихватила чистое бельё и, взяв
меня под руку, повела в баню.
Утром, делать нечего, отправился я в
дом Евдокии. Пахом стоял возле калитки, затягиваясь папироской и
щурясь на солнышке, как довольный котяра. Завидев меня, махнул
рукой.
- Пришёл, Бугай? - ухмыльнулся он. -
Недаром тебя так в деревне кличут, чуть не угробил Митьку
нашего.
В голосе его не было злости, старый
вояка тоже повидал вот таких, молодых да ранних, готовых
выслужиться любой ценой.
- Готов я писать, что вам там
надо…
- Не спеши, Егор, - мягко сказал
Пахом, - ступай к себе. Мужики у вас, что тот кремень. Приходили
вчера, побеседовали с нашим Комбедом. Вроде угомонился он. Только,
- Пахом оглянулся, не слышит ли кто, - схорониться бы тебе, Бугай,
на время. И где подальше. Это, - махнул он в сторону дома, -
пакость такая. Обиды не забудет. Ты ж ему всю морду разворотил.
- И поделом, - кулаки опять невольно
сжались, - нечего на стариков кидаться.
- Я бы и сам ему врезал с
удовольствием, - вздохнул Пахом, - но приходиться терпеть.
Постараюсь проследить, чтобы не навредил он тебе, но, сам
понимаешь, обещать ничего не могу.