- Пшёл прочь, морда немытая!
Выведите его!
Дед Архип поднялся на ноги,
солдатики подхватили ружья, но с места не тронулись.
- И раньше нас били при царе, -
сказал старик, утирая кровь, - обещали, что при новой власти такого
не будет. Добром всё решать станут. А выходит, опять врали.
- Ты гнида! - заорал на него
Митька.
Я подошёл к нему вплотную, Пахом
метнулся со своего места ко мне, но не успел. Со всей дури и
злости, что скопилась за эти дни, вмазал я кулаком по надменной
харе наглого мальчишки. Тот натужно крякнул и осел, из сломанного
носа хлынула кровь.
Кто-то сильно ударил меня сзади по
затылку, и в глазах потемнело.
Пульсирующая боль таранила голову,
казалось, ещё немного и затылок расколется, как гнилой орех. Я с
трудом открыл глаза, надо мной сидела заплаканная Даша. Попытался
спросить, что случилось. Пересохшее горло обожгло воздухом и с губ
сорвался невнятный хрип.
- Гришка, - встрепенулась жена, -
очнулся!
Она бережно приподняла мне голову и
помогла напиться. На шум из-за занавески высунулся отец:
- Ты чего творишь, обалдуй? Смерти
захотелось? Чуть всех нас под монастырь не подвёл, дубина
стоеросовая!
Он зашёл в комнату, присел на край
кровати. Даша смотрела на него с укоризной.
- А ты зенки не пяль, - рассердился
старик, - кабы не Панас с Пахомом, хоронили бы сейчас… Зачем к
Митьке полез, паразит?
- Прости, - я понимал, чем могла
закончиться моя выходка, - не сдержался, когда он деда ногой по
лицу саданул.
- За то его свои бы наказали, а
теперь, выходит, ты кругом виноват. Эх, бестолочь, - махнул рукой
отец.
- Тебя когда по темечку приложили,
Митька осерчал, велел стрелять. Мы с Панасом и Архипом промеж тебя
и солдат встали. Пахом подскочил, комбеда этого, чтоб ему пусто
было, успокоить пытался. Тут и мужики подоспели при оружии. Чуть
было свалка не началась. Все, итак, обозлённые. Как увидели тебя в
крови и Архипа с разбитой физией, так и вовсе взбеленились. Насилу
по сторонам развели всех.
- Митька этот, поганец. Недоросль,
возомнил себя хозяином надо всеми, - отозвался я.
- Мало ли их таких теперича, -
кивнул отец, - попомни моё слово, недолго он тешиться так будет,
кто-нибудь от широты души, приложит его, болезного, так что не
поднимется. Народ «добро» помнит.
- Пока его приложат, он сам в могилу
скольких заведёт?