Поутру очнулся от скрипа
проржавевшей двери.
- Бугаев! - Зычно крикнул дородный
конвойный. - На выход!
Я кое-как поднялся, ноги кололо
иголками. Добрался через сидевших до двери.
- Поторапливайся! - подтолкнул меня
в спину конвойный.
Мы прошли на второй этаж, где, по
всей видимости, сидело начальство и были допросные.
Меня завели в небольшой кабинет,
посередине стоял внушительный стол, за ним стулья, на которых
расположились трое мужчин в военной форме. По бокам от двери стояли
солдаты.
- Бугаев? - спросил, сидевший в
центре мужик лет сорока-сорока пяти. Он поднял голову от бумаг,
чёрные кучерявые волосы были прикрыты форменной фуражкой, а карие
глаза при виде меня наполнились неприязнью, недобро сощурились,
губы скривились в мерзкой усмешке.
Меня подтолкнули вперёд.
- Егор Иванович, вы знаете, в чём
вас обвиняют?
На этот раз говорил тот, что сидел
слева. Высокий молодой светловолосый мужчина в новенькой форме,
видно, что только недавно получил должность.
- Не знаю, - ответил я, - что-то
говорили про золото, но у нас его отродясь не было и не нашли
ничего при обыске.
Брюнет сузил глаза, на лице
показалась недобрая усмешка:
- Выходит, оболгали вас. Так
считаете?
- Да. Вы правильно сказали,
оболгали. Никаких доказательств, что я брал с населения деньги за
свою работу нет, а продуктами расплачиваться не воспрещается. А про
золото, так чистое враньё.
Молодой вскочил:
- Просто так никого обвинять не
станут! Но задача каждого сообщать органам о кулаках и им подобных
элементах, что наживаются на простых людях!
- На ком мы наживались? У нас
батраков нет, сами сеем, пашем.
- Золотом просили за свою
работу.
- Это ложь. А работа моя не из
лёгких, попробуйте сами по пояс в ледяной воде колодцы чистить или
новые рыть. Тут ведь ручками копать приходится самому, потом сруб
ставить. И если дают люди в благодарность продукты, так то не
преступление!
Удар кулаком по столу прервал наш
разговор. Сидевший справа от брюнета пожилой мужик, что всё это
время клевал носом, подскочил, протирая сонные глаза. Ему такое
видеть не впервой, и смысла в этих «судах» было не больше, чем в
тех доносах, по которым людей ссылали на Север.
- Хотите сказать, - брюнет всё ещё
сжимал кулаки, - что мы, работники ОГПУ, возводим на вас
поклёп?
- Почему же вы, - пожал плечами, -
тот, кто донос написал. При обыске ничего не нашли, - повторил я
упрямо, - по какому обвинению меня собираются судить? Где деньги,
которые якобы брал за работу, где золото?