Надписи были выведены каким-то
изящным, древним почерком, каждая буква излучала слабый золотистый
свет.
Неужели получилось?!
Я склонился ближе, вглядываясь в
символы. Какой-то странный не знакомый язык. Хотя буквы казались
мне знакомыми — вот это вроде бы «А», а это похоже на «М». Но чем
больше я всматривался, тем сильнее всё путалось в голове.
Слова сплетались, расползались, как
живая вязь, ускользая от моего понимания. Я пытался читать, но
будто разучился.
«Как же так?» — мысленно задал я
себе вопрос.
Я провёл пальцем по строке, надеясь,
что прикосновение даст мне понимание, но вместо этого буквы стали
меняться, перестраиваться, формировать новые, ещё более сложные
конструкции. Слова словно убегали от моего разума!
Я почувствовал, как накатывает
паника. Я знал, что в этих строках скрыт важный ответ, но он был
для меня недосягаем.
Я попытался снова сосредоточиться,
разобрать хотя бы одно слово. Звуки пробивались в сознание, но не
складывались в осмысленные формы. Голова загудела, как будто тысячи
голосов шептали мне что-то одновременно, а я не мог их
разобрать.
Вдруг страницы стали
переворачиваться сами собой. Я хватался за них, пытаясь остановить,
но мои пальцы проходили сквозь них, как через дым.
Наконец книга закрылась с
оглушительным звуком, похожим на удар грома. Я вздрогнул и отступил
на шаг.
— Константин… — призрачный голос
продирался откуда-то из глубины. — Константин, вставай.
Я вздрогнул, раскрыл глаза. Уснул?
Все приснилось? Или…
Я огляделся.
Прямо надо мной нависло знакомое
лицо. Виктор Степанович, комендант общежития. Его лицо, обычно
спокойное и даже добродушное, сейчас было перекошено тревогой.
— Константин, вставай, — проговорил
он быстро, даже не потрудившись понизить голос. — Собирайся,
срочно.
— Что? — я приподнялся на локте,
протирая глаза. — Виктор Степанович, что случилось?
— Приказ вышел, — он коротко махнул
рукой, словно хотел этим жестом объяснить всё.
— Приказ? Какой приказ? — я смотрел
на него непонимающе, а в голове всё ещё витали обрывки
сновидений.
— Велели выехать. До утра комнату
освободить, — добавил он с нажимом, будто хотел донести, что
обсуждению это не подлежит.
Я сел на кровати, ощущая, как
неприятный холодок тревоги медленно разливается по телу.
— Куда ехать? — наконец выдавил
я.
— Не знаю, — Виктор Степанович
развёл руками. — Велено было оформить срочный выезд. Торопили, как
будто пожар.