Светлана Владимировна редко садилась на стул, несмотря на свою купеческую фигуру. Приводя в движение миллионы складок на широкой юбке, она проплывала от стола к окну и обратно, иногда теребя верхнюю пуговицу блузки.
Так это всё и случилось. Она курсировала, а я следил. Рука непроизвольно стала производить ритмичные движения, я тяжело задышал, волосы на лбу намокли, но остановиться уже не мог. Было безумно стыдно, что кто-то увидит, особенно она. Сами понимаете, это очень интимно, когда ты влюбился в женщину, но ты молод, а она замужем, ты – продолжение плаца, а она – преподаватель. Мои движения ускорялись, в классной тишине предательский шорох вдруг привлёк её внимание.
– Товарищ курсант! Вы что там делаете?
И все повернулись в мою сторону. Пришлось встать.
– А ну-ка объясните всем, что за манипуляции вы производили только что под партой!
Я встал и молча переложил конспект со своей первой парты на её стол. Светлана Владимировна почти крадучись приблизилась к приманке. Поправила очки и взяла в руки тетрадь. Страницы захрустели, вырываясь из-под её большого пальца, тетрадь остановилась на предпоследней странице.
– Портреты любимых?
Я молчал. Я не успел дорисовать её лицо. Но основные черты угадывались – она смотрела в мою страницу, как в зеркало, ещё не понимая, что это она.
– Вы… Это… Зачем? Садитесь… Спасибо, конечно, но зачем…
Наверное, её никто никогда не рисовал. С ней хотели спать, смотреть на её губы, следить за гофре-плиссе на её юбках и подслушивать разговоры с окном. Дегенераты.
Она села напротив меня, а я уставился в пол, впервые увидев, что паркет в классе у нас ущербный, отциклёванный спустя рукава, со следами от наших прогар.
Вдруг тишину прервали грохот, звон, стук и хлюп падающих предметов. Я вздёрнул подбородок. Светлана Владимировна сидела прямо передо мною и, держа двумя руками свою сумочку, вытряхивала из неё содержимое. Ключи, проездной на троллейбус, две губные помады (зачем вторая, ведь ей же так идёт оранжевый!), носовой платок, серо-зелёный бумажный цилиндр, расчёска, ещё расчёска, скомканные записки, огрызок чёрного карандаша, таблетки, ещё таблетки, уже начатые, лак для ногтей, жидкость для снятия лака для ногтей, брелок на цепочке, кошелёк, заколки-невидимки, десять рублей, мелочь, одна серёжка, кусок мела, обёрнутый в записку, заплёванная тушь для ресниц «Ленинград», билет на катер, кольцо из белого минерала, маленькое зеркальце, всё в пудренной присыпке, ещё связка ключей, пачка сигарет (она курит?!), училищный пропуск… Всё это лилось, сверкая и шурша, прямо на стол. Процедуру завершили два сильных нервных взмаха над всеми этими сокровищами. Сумка опустошённо вздохнула ноздрями-створками и была отложена в ссылку на край стола.