– Добрых звёзд тебе, сестра Вторая.
Как проходит твой день на фронте кухонных работ? Всё ли хорошо?
Ничего не убежало? Наверняка порадуешь нас чем-нибудь вкусненьким
на обед! – сделав свой голос максимально миролюбивым и приятным,
снова приложив руку к сердцу и отвесив поклон, я чуть-чуть шагнул
вперёд, не забывая без умолку работать языком.
Правда, мои слова почему-то, вместо того,
чтобы быть воспринятыми как надо, произвели фурор: Шестая и Вторая,
игравшие в гляделки, обе вздрогнули и ошарашено обернулись на меня.
Мне показалось, или Двойка имела такой вид, точно бы увидела
говорящую табуретку? Да не, глюки… Но, однозначно, её личико
состроилось в гримасу, среднюю между изумлением, отвращением и
испугом. Помотав головой, она, сверкнув глазами в сторону моей
вожатой, что- то пролепетала, после чего быстро
ретировалась.
Шестая, посмотрев на меня с немым укором,
только покачала головой, после чего мы поспешили покинуть ставшую
такой негостеприимной столовую. Ммм, мне кажется, или я спиной на
себе чувствовал провожающие нас взгляды?
Покуда мы шли к следующей остановке нашего
маршрута, я решил переговорить о недавнем «инциденте» с моей
проводницей:
– Сестрёнка Шестая, а почему Вторая
так странно на меня отреагировала? – уточнять, что я частично понял
их шипение, я не стал. Шестая, снова вздохнув, замедлила шаг, после
чего, дёрнув ушами, обернулась на меня. И глаза её были о-очень
задумчивые. Некоторое время, видимо, не решаясь начать разговор,
она молчала, пока её губы то открывались, то закрывались. Наконец,
она ответила:
– Понимаешь, сестрёнка Тринадцатая… -
и многозначительно так поводила зрачками по сторонам, мол, а вдруг
тут есть уши? Я же, сложив руки на груди, чуть надул губы и ещё так
намекающе постучал ногой об пол. Та моргнула, затем опять тяжёло
выдохнула и, наконец, решилась:
–
Тринадцатая… другие сёстры, особенно Вторая, Третья и Седьмая – не
особенно тебя жалуют, Тринаверсе, – ну, это я как раз
понял, господин кэп! Особенно по тому, как Седьмая приходила меня
потроллить. «Тринаверсе», кстати, это и есть «Тринадцатая», ну, на
гарданском. Правда, почему-то в этот раз синхронист решил оставить
это без перевода.
Заметив, что та снова стихла, погрузившись в
мысли, я покашлял, привлекая внимание. Шестая очнулась, помотала
головой, затем продолжила: