— Сколько человек соизволит
проживать? – деловито осведомился управляющий.
— Сколько, Константин
Спиридонович?
— Пятеро, включая маленького ребенка
неполных пяти лет.
— Семейные пары? Слуги? – продолжил
расспросы Пауль.
— Пары, – подтвердил
Коста.
— Одна пара – ваши слуги?
— Скорее близкие
родственники.
— Эх, мог бы вам у нас в доме в
другом подъезде свободную квартиру предложить. Так маловата будет,
и вид из окон не тот.
— Сколько спален? Что не так с
видом?
— Спален всего две и
детская.
— Идеально! – тут же откликнулся
Коста.
Швейцер скривился и затряс висячими,
в складках брылами, будто Коста стащил с бельевой веревки баронское
исподнее. Или досадовал, что ему, барону, в силу его положения
приходится занимать весь этаж, проживая в бесконечной анфиладе
комнат и залов вдвоем с супругой? Расточительно, но что
поделать?
«Прижимистый? Даже чашки кофе не
предложил! Или крученый-верченый по самое не могу? Скорее второе,
чем первое. Ты, Коста, не забывай: барончик в разведке собаку съел
еще тогда, когда ты в этом мире еще и не появился. Дружок
Сагтынского, а это многое объясняет! Но в отличие от Адама
Александровича, Карл Фердинандович теплых чувств не вызывает», –
положа руку на сердце, Коста сделал вывод, что Швейцер ему не
нравится. Дремлющий крокодил в засаде, да и только. И не без успеха
притворяющийся божьим одуванчиком.
— Уверены? – вернул Косту к диалогу
Пауль. – Окна большей частью во двор выходят. А там каретные сараи,
– развел руками управляющий. И добавил с ускользающей надеждой. –
Зато в обеденном зале имеется балкончик, с которого можно наблюдать
фейерверки в саду дворца Шварценберг…
— Я бы взглянул, – воодушевился
Коста. Сделал морду кирпичом и преданно вылупился. – Сочту за честь
обитать поблизости с вами!
Карл Фердинандович поморщился. И
клоунаду раскусил сходу, и понял, что его невинные рассказики
матерого Косту Оливийского не провели.
Клоунаду? На решение отставного
хорунжего в большей степени повлияло знание Паулем французского
языка. Это снимало разом многие проблемы первоначального
обустройства. Если все сложится, придется управляющему побыть в
роли консьержа в дорогом отеле, который все на свете знает и все
может устроить к радости своих постояльцев.
— Имейте в виду, Константин
Спиридонович, с водой в Вене не все гладко, – добавил дегтя на
прощание барон нейтральным, отеческим тоном. Но отставного
хорунжего не оставляло ощущение, что тест он барону провалил. Не
глянулся он Швейцеру, ох, не глянулся.