Что за дикость, Темный и все змеи его?! И Танцующая Ичедари в придачу! Подобное возможно лишь во времена того самого Аврелиана Затертого…
Да и то – слишком дико. Змеи побери, да такого даже «дядюшка Гуго» не устраивал! И Валериан Мальзери с графом Адором.
- При чём здесь вольноотпущенники? – ухватилась за второстепенный вопрос Элгэ.
- Ни при чём. Вольноотпущенники – под вопросом, согласно декрету Камилла Третьего Варрона еще сто шестьдесят девять лет назад. Будь Поппей убит в собственном доме – вольноотпущенники ответили бы за то, что не уберегли господина. Но раз он окочурился в Храме – их, скорее всего, пощадят. В отличие от рабов. А также табора Азы и ее самой. И Ристы, конечно.
- А табор с какой… - илладийка осеклась.
- Потому что главная подозреваемая – юная красавица-банджарон из табора. Объявленная Поппеем его рабыней и выведенная на арену в качестве «жрицы». И не оценившая такой чести.
- Будет разборчивее в рабынях! – процедила Элгэ.
- Несомненно – в Бездне Вечного Льда и Пламени. Если в число мучений там входят рабыни.
Багровые факелы, дикая усталость, чужое осуждение.
- Чего ты хочешь? – по-волчьи оскалилась илладийка. – Чтобы я пошла и сдалась властям? Смею тебе напомнить, по законам Замшелого Юлиана Первого (раз уж эти дикари их всё еще придерживаются) – ничьей казни это не отменит.
- Ты знала законы… - мертвым голосом проговорила старуха.
- Я изучала историю Древней Квирины. Просто не знала, что Квирина – всё еще Древняя.
- Перестань, Элгэ, - впервые за всё время вмешалась Эста. Раньше она была нетерпеливее. И не такой уважительной к старшим. В детстве юная Триэнн нарушала все возможные правила приличия, а Элгэ Илладэн казалась благоразумной. – Тебя никто не пытается обвинять.
Правда?
– И Мудрейшую интересует не это, поверь.
Элгэ в гробу видела называть кого-то «Мудрейшей». Возраст – еще отнюдь не символ хоть одного приличного качества.
Но старуха, как может, помогает Валерии.
- Дело не в смерти Кровавого Пса. И не в том, кто и почему его убил. И даже не в Валерии Талес.
Мрачный шатер, непроницаемый взгляд старухи, чем-то похожей на Азу. Странно – сразу Элгэ этого не заметила. И, кажется, Мудрейшая – старше, чем сначала показалась.
- Что там еще случилось? Кроме смерти Поппея и массовой оргии?
Глаза знахарки - как два черных огня. Колючих.