- Что ты имеешь в виду?
- Я не знаю, что имею в виду, - без улыбки и даже усмешки изрекла банджарон. Слишком серьезно. Воистину – Мудрейшая. – Знаю лишь, что из-за этого случилось в Сантэе. В движение пришли такие силы, что не нам остановить. И я хочу знать, почему это произошло. Любому хочется знать, почему он скоро умрет, ты не находишь? Умрет вместе с детьми и внуками. Так что - отвечай!
3
Часовня патрициев Флавионов – ненамного больше домовой церкви в родном поместье. И явственнее всего сейчас - ощущение соленых огурцов. Битком набитых в тесную кадушку.
Неужели не нашлось церквушки побольше? Где столько пар разом не займут всё помещение?
Немудрено, что Алексис не сразу заметил: здесь не все участники вчерашнего действа. Не заметил – пока не поймал грустный взгляд из-под алой кружевной вуали. Эта девочка-невеста – единственная, кто оказался здесь без жениха. Не считая отсутствующей Валерии, разумеется. Но ту хоть вообще не пригласили.
Алексис с трудом поборол желание высказать всё, что думает о парочке девиц – на чьих лицах злорадство под сочувствием проступает столь явно. Так и хочется предложить им выпить кислого красного вина – для правдоподобия. Очень дешевого и очень кислого. Из мелкого недозрелого винограда.
Этим патрицианкам самим не слишком-то повезло. Но рядом есть та, кому не везет больше. Ура!
Что за паршивая человеческая черта – радоваться чужим несчастьям?
- Подожди, дорогой, - без тени тепла, но с иронией попросила Юстиниана.
И решительно направилась к одиночке. Не одна, а с еще какой-то девушкой. По пути довольно невежливо «случайно» толкнув ближайшую злорадствующую.
Вместе с помощницей они увели невезучую невесту в церковный притвор. Утешать. Говорить, что ее жених просто опаздывает. Алексис это расслышал краем уха. Причем в голосе Юстинианы не уловил ни намека на злорадство. В воспитанной в змеином храме жрице человечности больше, чем в нежных, чувствительных девах, выросших в родных домах у ласковых матерей.
И почему Алексис не женился на той вдове, а?
А еще просто здорово, что его невеста – не одна из этих подколодных гадюк.
Вернулась Юстиниана вместе со второй девушкой не раньше, чем через четверть часа. Под недовольный шелест платьев. И сдержанное, но нарастающее шипение других юных прелестниц.
Очевидно, до смерти боятся, что за это время их женихи опомнятся и тоже дадут деру. Не все же они – осторожные трусы вроде Алексиса. Вдруг есть готовые хоть к элевтерским корсарам, хоть в таинственный Мэнд? А то и за море – к пирамидам и пескам Хеметис? Или в заморский, полулегендарный Ганг?