Девчонка
вбежала в класс, схватила портфель и рванула по
рекреации.
- Чего это
она? – ошарашено спросил я Давлячина.
- Дал бы я
тебе сейчас в харю, да здоровый ты больно! – выдавил белый, как мел
Андрюха, а я вспомнил, что они станут дружить с Татьяной только к
концу девятого класса.
- Андрюш,
Андрюш, извини! Млять! Не хотел!
Я взял его
за руку.
- Ты,
мудак, всё испортил! – раздражённо сказал он и попытался выдернуть
руку.
Раздался
треск и у меня в руках остался его рукав.
- Бля-я-я!
– вырвалось у меня.
- Вот,
мудак! – громко сказал Андрюха и влепил мне по лицу неплотно сжатым
кулаком. Послышался громкий хруст. Я вспомнил, что у Андрюхи
оказалась какая-то болезнь с хрупкими костями.
- А-а-а! –
заорал он, и схватился голой правой рукой, смешно торчащей из
рубашки без рукава, за предплечье.
Увидев его
голую руку и вообще фигуру без рукава с искривлённым болевой
гримасой лицом, я глупо заржал.
- Вот
придурок! - сказала моя двоюродная сестра Ирка. – Повели, девочки,
этого сразу в медкабинет.
- Я-то при
чём?! – удивился я. – Он меня по, э-э-э, лицу стукнул между прочим,
могла бы и пожалеть братца.
- Да на
тебе пахать нужно! – бросила она крылатую в то время фразу и они
повлекли Давлячина вслед за Зориной Татьяной. Это было похоже, как
муравьи тащат гусеницу в муравейник и я снова заржал.
- С тобой,
что-то не так, - сказала Наташка Терновая. – Не смог же ты вдруг
стать моральным уродом? Что стряслось, Миша?
Мы с ней
немного дружили. Чисто по школьному. Была какая-то меж нами
духовная связь, человеческая симпатия. У меня, по крайней мере. Что
там было у неё я не знал ни в этой ни в другой жизни. Я так подумал
и сказал.
- Фиг его
знает, Наташа, что-то шарики за ролики с этой историей заходят.
Боюсь я её.
- Понятно,
- сказала Наташка. – Такое бывает. Называется - нервный
срыв.
- Ты
прям-таки, как врач. Хлобысь, и диагноз. Пойду-ка я
присяду.
- Сядем
усе, - сказал тоном Папанова из «Бриллиантовой руки» Андрей Ерисов,
пробегая мимо.
- Типун
тебе на язык, - буркнул я и подставил ему подножку.
Нога сама
выскочила вперёд и зацепила его ногу. Хорошо, что в двери кабинета
образовалась приличная пробка и Ерисов, влетел в неё головой, а не
в дверной косяк. Ученики, как кегли разлетелись в разные стороны,
Мокина и Фролова завалились задрав подолы кверху задами.