Но помимо страха и отчаяния его жгла горькая досада. Он сам
отправил половину своих гвардейцев на подмогу барону Дятлову,
который сейчас, наверняка, был занят своим планом уничтожения
Добрынина.
Тихий, едва слышимый стон вырвался из его груди. Сумраков,
казалось, уменьшился в размерах, пока плелся к тайному выходу. Его
вид был жалок: граф походил на ребёнка, которого заставляют сначала
доесть суп, а только потом обещают сладкое.
***
Мчусь по дороге, время от времени бросая взгляд на свой
перечень. Благо выбор у меня богатый — хоть всех подряд отбирай,
кого убить. Хотя, если быть точным, вопрос тут не в том, кого
убрать, а в каком порядке.
Не успел я проскочить и пару улиц, как замечаю: к Озимовым на
бешеной скорости несётся подмога. Целый эскорт — родственнички, а
заодно, скорее всего, гвардейцев из других семей прихватили. Ничто
так не сплачивает людей, как общий враг.
Я резко беру в дрифт, разворачиваюсь и лечу в обратную сторону.
Неудивительно, что кто-то успел вызвать помощь, но прибыла она с
опозданием. Хотя для меня это даже лучше: оставлю и им
горяченькое.
По пути одной рукой пишу Дмитриевичу: пусть заканчивает свои
дела быстрее и не забудет забрать добычу. Пусть ещё людей сюда
отправит. Уверен, в таких особняках почти всегда есть подземные
хранилища, и нужно будет собрать всё подчистую.
А мне остаётся только довести начатое до конца. С этим я
управлюсь быстро. Вот только если бы Дайко не свалил в пустыню, я
бы поручил ему приглядеть за хозяйством. А так, видимо, придётся
ждать, пока освободятся мои ребята.
Когда я вернулся, кортеж уже въехал во двор. Местами пламя
затушили, а аристократы, выпрыгнувшие из машин, вместе с
гвардейцами ходили туда-сюда, явно потрясенные. Их лица выражали
смесь шока и непонимания. Никто не проронил ни слова: ни
ругательств, ни обычных фраз. Лбы у них сморщились, как у шарпеев,
брови взлетели так высоко, что, кажется, скрылись в волосах.
Приветствовать их я, конечно, не стал. На церемонии у меня
времени не было.
— Ать-два — и дело с концом, — пробормотал я себе под нос.
Просто поднял их машины в воздух. Секунда — и они с грохотом
полетели вниз, будто огромные молоты. Машины обрушились на головы
этих «отморозков», как тапки на насекомых. Никто даже взвизгнуть не
успел.
Крики и вопли остались где-то в прошлом. Теперь — только
оглушительный звон металла и жуткая, звенящая тишина.