Рядом с Сашей сидел мальчик двенадцати лет, немного ершистый, он то и дело порывался слезть со стула, за что отец грозно окликал его:
– Дмитрий, ешь, как положено!
Мальчишка всякий раз вздрагивал, но потом снова принимался за свое, подпадая невольно под влияние еще более непоседливого братишки полутора лет, что восседал рядышком на нескольких подушках и постоянно плевался кашей. Малыша то легонько шлепали пониже талии, то сюсюкающее просили:
– Колюша, не балуй, будь паинькой.
Ребенок притихал на некоторое время, но ненадолго, потом снова обращал на себя всеобщее внимание. Так, увидев, что мать отвернулась, чтобы добавить отцу еды, малыш швырнул ложку в супницу, что стояла в центре стола и брызги испачкали лица сестер и младшего брата.
Дима захохотал, вытираясь салфеткой, Надя легонько пожурила Колю, но Саша вдруг сорвалась с места и, забрав с собой тарелку, убежала в комнату.
Тут же на кухне воцарилась мертвая тишина, и только хохот маленького ее нарушил. ГЛАВА семейства словно взорвался:
– Александра! – его голос прозвучал оглушительно. Женщины замерли. Когда Андрей так кричал, они чувствовали себя загнанными овечками.
Он был очень суров. Андрей Молотов признавал лишь полное к себе подчинение всех домочадцев, и никто ни разу и ни в малейшей степени не позволял себе ослушаться его или хотя бы попытаться проявить свою волю. Он держал семью более чем в ежовых рукавицах, и любое непослушание наказывал сразу же и беспощадно. Его брови почти всегда были соединены на переносице, отбрасывая большую тень на глаза и без того темные, а густые волнистые волосы с проседью в моменты гнева начинали торчать во все стороны, придавая этому человеку еще более зловещий образ. Тонкие губы сжались в едва заметную полоску, прямой нос с большими ноздрями стал трепетать и с жадностью хватать воздух, мужчина встал из-за стола и, забыв о своем высоком росте, чуть не сшиб единственный фонарь.
Женщины и дети вздрогнули и только старший сын Михаил, который походил на отца, словно зеркальное отражение, сидел не двигаясь, но приняв то же грозное выражение.
– Александра! – еще оглушительнее заорал Андрей, собравшись двинуться за дочерью.
В комнате затопали каблучки, и девушка сразу же вернулась в кухню. Она остановилась у порога, держа в руках уже пустую тарелку. Голова ее была гордо вскинута, большие глаза сверкали не менее гневно, чем у отца, а волосы, выбившись из-под платка, казалось бы, насмешливо пародировали отцовские, тоже расположившись в беспорядочном направлении.