— Знаешь, Дима, — она смотрела куда-то вдаль, — иногда мне
кажется, что ты живешь в каком-то своем мире. Словно не замечаешь,
что происходит вокруг.
Она помолчала, теребя край форменного рукава:
— Ты хоть представляешь, как тяжело удерживать наше поместье? —
её голос дрогнул. — После смерти родителей всё легло на мои плечи.
Арендованные земли, налоги, долги… Каждый месяц приходят векселя, и
если хоть один не погасить вовремя — прощай родовое гнездо. А
знаешь, какие проценты дерут ростовщики? — она горько усмехнулась.
— Думаешь, почему я берусь за самые опасные задания? Почему
выпрашиваю путевки в тыл, где платят втрое больше?
Она на секунду замолчала, теребя рукав формы:
— На прошлой неделе ходила в рейд. Засада… Командование
предупредило — шансы выжить один к пяти. Зато премия тройная, — она
невесело усмехнулась. — А что делать? Либо рискуешь жизнью, либо
теряешь всё, что осталось от нашей семьи.
Её пальцы сжались в кулак:
— И знаешь, что самое страшное? Не то, что могу погибнуть — к
этому привыкаешь. Страшно, что если что-то случится… если не
вернусь с очередного задания — что будет с тобой? Ты же еще совсем
мальчишка, Дима. А вокруг столько желающих растащить остатки
состояния Волконских…
Я молчал, пытаясь собрать мозаику из обрывков чужих
воспоминаний. Поместье? Земли? В голове мелькнул образ старого
особняка с колоннами.
— А ты! — она резко повернулась ко мне. — Ты, единственный
родной мужчина в моей жизни, тот, кто должен быть опорой… Что ты
творишь, Дима? Как ты это сделал? Как умудрился призвать тварь из
бездны?
Я отвел взгляд, не зная, что ответить. Как объяснить, что я не
тот Дмитрий, которого она знает? Но у меня возникло желание
освободить эту девчонку от груза ответственности, который лежит на
её хрупких, женских плечах.
Екатерина, видимо приняв мое молчание за упрямство, попыталась
отвесить мне подзатыльник — привычный, судя по движению, жест
старшей сестры. Но на этот раз что-то пошло не так. Моя рука
взметнулась, перехватывая её запястье — чисто рефлекторное
движение, отточенное годами тренировок в прошлой жизни.
— Ого! — она удивленно присвистнула. — А ты изменился, братишка.
Полгода тебя не видела, а ты уже с такой сноровкой! Где
научился?
— Практиковался, — уклончиво ответил я, мысленно проводя
диагностику её ранения. Так и есть — осколочное, с повреждением
мышечной ткани. Ничего сложного для опытного целителя.