Аурелио подошел к женщине и присел рядом.
Она все-таки была мертва. Левую часть ее тела, вместе с кожаной курткой и фланелевой рубашкой, изрешетила дробь. Рядом, в яме, валялся небольшой черный пистолет.
Диас проверил остальные трупы. Ни один из них не носил какой-либо униформы. Двое на середине улицы лежали лицом друг к другу. У одного был дробовик, у другого – глок, похожий на те, что использовала полиция. Выглядело все так, словно они убили друг друга. Третий мужчина, оставшийся у подножия стены Темной зоны, встретил свой конец в ходе знакомства с тем же ломом, который чуть не снес голову Аурелио. Его череп был проломлен в двух местах: над ухом слева и на макушке. Каждая из ран потенциально могла стать причиной смерти.
Значит, агент попал на место стычки двух враждующих группировок обитателей Темной зоны. Такое случалось постоянно. Окажись он здесь на две минуты раньше – и исход мог оказаться другим. Впрочем, с другой стороны, его и самого могли убить. Похоже, здесь столкнулись торговцы людьми и наркодилеры.
Временами Темная зона вгоняла Аурелио в депрессию. По всему городу он видел, что работа агентов Спецотряда и жертвы, на которые они шли, меняют мир к лучшему. Но не здесь.
Он вернулся на Пятьдесят девятую и покинул Зону через КПП к северу от памятника у восточной границы Центрального парка.
– У твоего «кирпича» корпус треснул, – заметил часовой из ОТГ, когда агент проходил мимо.
– Спасибо, – кивнул Аурелио. – Потом проверю.
Через тридцать минут он добрался до опорного пункта ОТГ, размещенного в здании на Девяносто второй, которое некогда занимал молодежный еврейский культурный центр. Он отметился у дежурного офицера, как того требовала профессиональная вежливость, и раздобыл немного еды. Затем почистил G36 и осмотрел блок ИСАКа. Удар лома действительно разбил корпус, однако повреждение не было критичным.
Диас глубоко вздохнул. Он покинул опорный пункт ОТГ в Марри-Хилл шестнадцать часов назад. Интересно, что стало с женщиной, пришедшей к Роджеру Купману? И с тем мужчиной, который убежал с места перестрелки? И как дела у Айвана и Амелии? Скоро он вернется к ним в Вашингтон.
Именно такой была его последняя мысль перед тем, как он снял ботинки, растянулся на койке и провалился в сон.