Мама, как назло, нашлась в ординаторской, обычно гудящей врачебным персоналом. Я коротко постучала, вошла, быстро обстановку оценила: кроме нее, уборщица баба Тая — сто лет работает здесь. Как и мама.
— Здравствуй, Катюш. У тебя что-то срочное? У меня обход в стационаре через десять минут, — спросила врач с ног до головы Нина Михайловна и снова в компьютер уткнулась. На работе она в первую очередь доктор, а потом уже жена, мать, бабушка.
— Мам, — пискнула я и не сдержалась — заплакала.
— Катя! — ахнула она.
— Матерь божья, — услышала возглас бабы Таи.
Через секунду меня обнимали родные руки, заботливые, материнские.
— Девочка моя, что случилось? Ника? Вадим? — она гладила меня по волосам, таким же светлым, как у нее, успокаивающе, ласково. Она столько раз людям плохие новости говорила, что готова ко всему — ничего не боялась. — Не плачь, Катюшенька. Не плачь.
— Мне Вадим изменяет, — взвыла и всхлипывать начала. В красках представила, как он, возможно, делал это. Как ту другую — коллегу — раздевал, тягучими поцелуями распалял, страсть пьянящую пробуждал. Это он умел. Всегда умел.
— Так, пойдем, присядем, — она повела меня к столу. — Баб Тая, чайник щелкните.
— Конечно-конечно, — сказала та, а потом к нам присела. Любопытно ведь! Чужие проблемы и страдания больше интереса вызывают, чем все счастье мира. Такова уж природа людская.
Мама гладила меня по руке, пока рыдания не утихли, и платок подала, чтобы нос вытереть. К тому моменту чай подоспел и баранки какие-то.
— Что там у вас произошло?
Я достаточно подробно передала наш разговор с мужем. Может, подскажут что-то. Говорят же, что со стороны виднее. Да и опыта у слушателей побольше моего.
— Ты точно решила, Кать?
— А что ты предлагаешь? — всполошилась я. — Простить его?!
Конечно, не точно! Но я хорохорилась.
— Кать…
— Мам, он даже не просил об этом! Он просто свое отдавать не хочет. Будто я вещь, ему принадлежащая!
— Ты этого не знаешь наверняка, — мягко парировала она. — Жизнь — она, знаешь, разная бывает. Поверь, я многое повидала: мужчин, которые бросали жен после мастэктомии, и тех, кто из последних сил боролся за возможность рядом хотя бы лишний день побыть. Немного разбираюсь. Вадим — не самый плохой человек.
— Человек, да, но не муж! — в сердцах отрезала. Хотя Вадима нельзя было назвать козлом, по крайней мере до последних событий.