Огненных сноп, казалось, пропалит сквозь бетон, а вверх полетели
осколки от тел, костей, разорванного мяса.
Галина, хихикнув, издеваясь сама над собой (без юмора на войне
не выжить, или по крайней мере не сохранить во здравии психику)
пропела:
- Какая боль, благая боль: матч против духов-нацистов; сто -
ноль!
Обе красивые девчонки громко, громко рассмеялись.... И видимо из
пронзительный смех так повлиял на перепуганных моджахедов, что
пальба с их стороны разом же смокла. Тишина оказалась настолько
внезапной и тяжелой, что ударила воительницам по ушам. Даже наверно
разрыв ракеты Фау-5 в черепной коробке был не столь убойным!
Ангелина воскликнула:
- Ничто так пронзительно не кричит об утратах, как военное
затишье!
Галина, нервно почесывая босой ножкой себе ухо, с неисчерпаемым
остроумием добавила:
- Звуки сражения оглушают, но по настоящему глухим становишься,
когда не замечаешь окончания канонады!
Моджахеды неожиданно облегчили задачу - выбросили белые тряпки и
принялись во всю глотку вопить:
- Бен Ладен капут! Бен Ладен капут!
Воительница-сибирячка опят не удержалась от афоризма:
-К плохому правителю народ относится как пиву, хочет видеть
холодным и на столе, только готов за это заплатить не только
бумажкой!
Галина на это тонко подметила:
- Когда правитель плох, он отлично котируется в анекдотах! А
когда много анекдотов, то и жизнь становится веселее! А смех
продлевает жизнь! То есть, при никудышных вождях: жизнь как
сплошной анекдот: долгая, веселая, страшная, но всегда охота знать
продолжение!
Ангелина нервно хихикнула:
- А я, то не знала, почему бездарные цари обычно так долго
правят!
Моджахедов сдалось почти полтораста человек. Среди них было не
менее тридцати пацанов от десяти до шестнадцати лет, большинство в
шортиках и босоногие, успевшие посбивать в окопах себе голенькие
загорелые коленки. При виде красивых едва прикрытых рваными
лохмотьями девушек, мальчишки краснеют и опускают головы, но при
этом продолжают исподлобья смотреть прекрасных до жути
воительниц.
Моджахеды-афганцы растеряно складывают оружие, им даже не
приходит в голову, что стыдно считай половине батальона, сдаваться
двум израненным, совсем еще на вид юным девчатам. Насколько они
перепуганы и ошарашены.
Один из мальчишек нервно почесывая грязную подошву об траву,
похоже, таки вогнал в голую пятку занозу, на ломаном русском
произнес: