Бывшие моджахеды и в самом деле, похоже, были сломленные. Ни
один не рыпнулся, не сделал попытки, набросится или отобрать
оружие. Правда некоторые сквозь зубы бормотали какие-то
ругательство, но стоило девчатам-комсомолкам сделать в их сторону
шаг, как душманы тут же замолкали и вжимали головы в плечи, словно
ожидая удара.
Галина даже с несвойственным ей презрением фыркнула:
- Надо же сверхчеловеки съежились. А где их несокрушимый
мусульманский дух талиба?
Ангелина, вырвав у одного из пацанов сигарету-самокрутку, и
бросив в траву загасив её пальчиками точеных, хотя и покрытых
ссадинами ножек, прикрикнула:
- У того, кто курит папиросы, стройка жизненных успехов, слишком
часто становиться на перекур!
Галина охотно подтвердила:
- Вот с чем я согласна с Бен Ладеном, настоящий воин-моджахед не
должен: пить, курить и обязан хранить супружескую верность!
После этих слов хмурые, готовые в любой момент разреветься
мальчишки, разразились дружным хохотом и, все сразу как-то стало
легче на душе.
Когда воительницы-комсомолки сдали военнопленных ближайшей
российской части, Ангелина сделала Галине перевязку, закрепив
подобие шины на сломанной ключице. Походный врач, тут же предложил
воительнице лечь на носилки и несколько дней провести в покое.
Воительница-комсомолка с презрением отвергла это предложения, хотя
понимала, что, к сожалению, и в Российской Армии есть немало
солдат, которые бы за него тут же ухватились. Ее голос был строг,
как у школьной училки, отчитывающей нерадивого ученика:
- Пропустить часы нашего триумфа, последние самые радостные дни
войны? Да это самое жестокое наказание, какое только можно
придумать. Да и не хочешь, ли ты лишить Российскую Армию её лучшего
снайпера?
Врач побледнел, пожилое лицо стало матовым, перед глазами
замаячил признак трибунала... Галина видя его страх лишь звонко,
словно маленькая девочка рассмеялась и хлопнула ладошкой плечу:
- Ну не надо так! Я сама больше моджахедов ненавижу тех, что
пишет доносы. Так что...
И девушка, засвистев, удалилась...
Кольцо вокруг Кабула еще было недостаточно плотным, отдельные
афганские часть прорывались из котлов к своим узлам обороны
столицы. Южное направление перерезали, но на севере, где
наступление началось лишь двадцатого апреля, да еще было задержано
форсирование полноводного нижнего течения реке Афганистана,
моджахеды еще имели лазейки.