Створки медленно разошлись, открыв
взору еще один коридор, но широкий, с высокими потолками, ребристые
стеновые панели, пол из матового синеватого металлического сплава
заливал бледный свет. Пройдя буквально двадцать шагов, мы попали в
круглый зал, где стены почти полностью скрывали отбрасывающие
призрачные блики экраны, на которых шустро бежали строчки символы.
В центре — прозрачный цилиндр. Там, внутри жило своей быстротечной
жизнью гигантское растение — от толстого почти черного стебля
отходили широкие завернутые внутрь фиолетово-красные листья.
Вырастало на наших глазах, заполняли весь прозрачный объем. Листья
отваливались, ссыпались вниз, стебель скукоживался, высыхал, и все
повторялось вновь.
Сканером нейро-интерфейса я обшарил
все вокруг, но ничего опасного не обнаружил. Лишь одна вещь
заинтересовала меня. За прозрачным цилиндром на стене я обнаружил
экран, где крутились трехмерные желтые кубики с непонятными
символами. Я не успевал их прочесть, понять, идентифицировать. Что
вызывало раздражение и досаду. Они выстраивались в три ряда, на
мгновение замирали, будто составив какой-то секретное слово,
исчезали.
— Тимур, ты знаешь, что это такое? —
я подозвал парня к экрану.
Он понаблюдал за трехмерными
фигурками. Задумался глубоко, глубокая складка легла между
бровей.
— Нет, не знаю. Только помню, когда
учился в школе, у нас был урок, где мы эти кубики составляли. Вот
также в три ряда. Но что это, не могу сказать. После этого урока
зверски голова болела.
Из круглого зала выходили несколько
дверей, расходились длинными коридорами. Я проверил по карте, и
уверенно направился в левую часть.
Через все довольно скромное по
размерам помещение шел ряд высоких, до потолка цилиндров из
матового серо-стального металлического сплава. Я дал знак парню
оставаться на пороге, а сам вошёл внутрь, прошелся по рядам,
сканируя содержимое. Внутри что-то просматривалось, контуры
существ, но явно не человекообразных. Слишком плотный материал
капсул не давал проникнуть глубоко и понять, что скрывается в
них.
Я собирался направиться к выходу, как
резкий, противный звук сирены оглушил, замигал кричаще-алым фонарь
над входом. Низ ближайшей ко мне капсулы расплылся в белых облаках
пара, цилиндр поехал медленно вверх. Будет лучше, если я отсюда
сбегу, как можно скорее, и никто не посмеет осудить меня за
трусость. Но стоило мне подскочить к двери, как сверху с диким
лязгом ринулась вниз толстая решетка. Бум. И я, как глупый мышонок,
потянувшийся за кусочком сыра, оказался в мышеловке.