— Так что же такое со мной? — опускаю книгу на колени и задумчиво таращусь в стену. ― И имела ли Вивьен магические способности раньше, скрывая от всех. Ибо тогда назревает скандал — графиня Роуз родила ребенка не от мужа…
Именно эта мысль и побуждает меня приступить ко второму пункту познания окружающего. Или уж лучше сказать самопознания. Я до последнего подсознательно откладываю попытки снова прибегнуть к магии. Даже не подозреваю, с какой стороны подступиться. Но чего скрывать, пальцы нестерпимо зудят снова попытаться что-то наколдовать.
Выпрямляюсь в постели, откладываю книгу и пытаюсь вспомнить те ощущения, которые овладели телом, когда боролась с сеткой. Но проблема в том, что я не помню, чтобы чувствовала что-то особенное, необычное. Фэнтези романы, которые бывало почитывала в свободное время, утверждали, что должно быть жжение в пальцах, странные ощущения в животе, огонь по венам — нужное подчеркнуть. Для меня же магия ничем свое появление не отметила.
"А может, ее и вовсе не было?", ― закрадывается подозрение. Может, это заклятие Уильяма самоуничтожилось? Все же оно, как ни крути, экспериментальное. Тогда все концы с концами сходятся. Я родная дочь, то есть Вивьен, конечно, родная дочь обоих Роузов, у нее нет магии, а Уильям просто талантливый ребенок, который допустил ошибку и получил неожиданный эффект.
Эти размышления помогают успокоиться. Принимаю их как должное, но стараюсь подавить неожиданное сожаление, что магии у меня все же нет. Что уж говорить, было бы невероятно классно иметь сверхспособности. Тем более в этом змеином гнезде.
Дверь приоткрывается внезапно. Заставляют вздрогнуть.
— Ах, вот ты где! — восклицает Селеста. Ее, вероятно, стучать отродясь не учили. — Мама! — кричит куда-то в сторону. — Здесь она!
— "И тихо говорить...", — мысленно добавляю.
— Мы уже устали искать тебя. Мама в ярости. Новые платья пришли! Быстро на примерку! — подбегает ко мне и дергает за руку.
― В комнате не пробовали поискать? — огрызаюсь. — Я здесь уже битый час сижу…
Но Селеста игнорирует мои слова и себе дальше тараторит, увлекая к выходу.
― Уже все померили. И я, и Гортензия, и мама. Только из-за тебя модистку пришлось так долго держать! ― сообщает гневной скороговоркой.
— Подожди! Подожди, Селеста! ― едва удается хоть слово вставить в этот поток сознания. ― Я не могу так быстро бежать!