– Командир, здесь уже месяца четыре не было людей.
– Откуда такая уверенность?
– То гнездо… Это ланнер, пустынный сокол. Видите ли, я увлекаюсь зоологией. Ланнеры гнездятся на земле, если не находят подходящего места на высотах, и…
– Ближе к делу, Крэйн.
– Виноват. Самка ланнера никогда не совьет гнезда в опасном месте. Отряд спугнул ее с кладки. Мы здесь первые гости за долгое время.
***
Брезентовая стенка натянулась пузырем и дрожала под порывами горячего ветра, гудящего снаружи. Тайлер сделал обжигающий глоток из маленькой резной чашки и поморщился. Если бы лед обладал свойствами кофе… Голова трещала после многочасового сидения над картами и тяжелыми листами распечаток аэрофотосъемки. Командующие уже расходились по казармам, голоса смывало ветром, стоило выйти из прохладного шатра под темное жаркое небо. Толстые трубы кондиционера натужно гудели под потолком. Тай потянулся, встал, разминая затекшую спину, и, подняв тонкую ткань шарфа до глаз, вышел в бурю. Стена ветра ударила, как таран. Потоки раскаленного воздуха обжигали руки, словно он сунул их в печь. В свете фонарей виднелись серпообразные волны песка, проносящиеся над базой. Тайлер ускорил шаг и укрылся от ветра за стеной склада.
Спать не хотелось. Хотелось лечь и лежать, глядя на небо, желательно на тихом горном лугу, подальше отсюда. И чтобы над ухом пели сверчки.
Подойдя к шатру, он заметил Джима, укрывшегося за стенкой. Огонек цигарки вспыхивал на ветру. Хупер уселся рядом, Крэйн молча протянул ему самокрутку. Затянувшись, Тай прислонился к брезенту, закрыв глаза.
– На курсе курить было нельзя… Там и пристрастился, – хмыкнул Джим.
Хупер выдохнул ароматный дым.
– Так ты натуралист, значит? Толстые книги, лупа, сачок, и все такое?
– Вроде того, – улыбнулся Крэйн, – Я любитель, но хотел бы стать профи. Зоология – моя жизнь.
Тайлер поднял брови.
– Как же тебя сюда занесло?
– Это долгая история, – Джим затянулся в последний раз и, потушив бычок, сунул в карман, – сначала хотел заработать себе на учебу, потом схватил пулю, вылез вперед, как дурак, – хмыкнул он, помолчал и продолжил: – Медаль медалью, но рука до сих пор ноет на грозу. Заболела мать, сестре предложили заложить дом, чтобы оплатить лечение. Я подписал контракт, ну и понеслось…
Он развел руками.
– Может, эта заваруха продлится недолго, через год-два вернусь, и поступлю в универ…