Он отошел вглубь комнаты, энергично взмахивая руками, поводя плечами, чтобы вернуть подвижность оцепеневшим от долгого напряжения мышцам и суставам.
И все же, как бы ни был скорбен труд, – он и радостен, а результат его…
Стук в дверь не дал ему довести эту мысль до конца.
– Виллем? Виллем, ты дома? – за отворенной дверью обнаружился пожилой мужчина, тучный, с болезненно-желтоватым цветом лица. – Слава Создателю, застал тебя!…
Он с тяжелой одышкой преодолел оставшиеся пару ступенек и вошел в приемную лекаря, распуская пояс на темном гоуне.[5]
– Всю ночь не спал, болит, зараза… – одежда отправилась на один из крюков у входной двери, а посетитель, приложив ладонь к правому боку, поспешил опуститься на стул.
– Давно болит? – голос того, кого назвали Виллемом, звучал сосредоточенно, но не слишком встревоженно.
– Да со вчерашнего вечера. Как отужинали, так и…
– Чем отужинали?
– Да… Как обычно. Рыбный суп с гренками, цыпленок фаршированный, еще Катлин моя пирогов напекла с грибами и сладкий пирог с сушеными ягодами… Ну и бобы с салом с предыдущего дня остались, не выбрасывать же было… Сыр… Вино…
Лицо его собеседника не изменило выражения, но пациент каким-то образом уловил его отношение к услышанному.
– Ну… Ну а что мне было делать, Виллем?! Каюсь, грешен, чревоугодничал. Но ты поставь себя на мое место: знаешь, какая у меня Катлин мастерица! Пироги прям сами в рот прыгают!
– Конечно сами, как не сами… – лекарь вздохнул и кивнул на скамью. – Раздевайся и ложись, осмотрю.
Больной, сокрушенно вздыхая, принялся стягивать с себя рубаху, затем осторожно взгромоздился на скамью.
– Я вроде и не хотел, чтобы так вышло, – пояснял он, пока целитель омывал руки. – Но потом оно как-то… Ай!
– Больно? – Виллем продолжал сосредоточенно мять его правый бок и живот.
– А то чего бы я… Ай! Кричал тут?!
– Печень увеличилась, – констатировал лекарь, совершенно, казалось, не впечатленный его страданиями. – А печень, между прочим, есть вместилище страстей и пороков, Хендрик. Вот и думай, куда ты себя загоняешь. Вставай, одевайся, сейчас принесу снадобье.
Пациент неловко забарахтался, как жук на спинке, пытаясь принять вертикальное положение. Виллем молча подал ему руку, и тот, смущенно засопев, воспользовался помощью.
Лекарь между тем исчез за дверью, уводившей вглубь дома, и вскоре вернулся, неся с собой полотняный мешочек.