С чувством глубокого удовлетворения я оглядывал свое творение.
Ну, по крайней мере, все вокруг были уверены, что это мое творение.
Шахматы. Признаться, я не помнил точного числа фигур и клеток,
поэтому пришлось изрядно повозиться, переделывая всё по несколько
раз. В конечном итоге, после десятка попыток, обрывки воспоминаний
из прошлой жизни сложились в более-менее правдоподобную картину.
Вырезание фигурок и разметка доски заняли целую вечность.
Наконец, "мое" изобретение было готово, и я с гордостью
представил его на семейном ужине. Коротко объяснив правила, я
сыграл несколько партий. Первую, как и следовало ожидать от
"изобретателя", я выиграл. Но уже во второй мама разнесла меня в
пух и прах.
Вайт, наблюдавший за нашим поединком, был явно впечатлен маминой
стратегией и решил, что тоже сможет так. Самоуверенный мальчишка
тут же предложил пари: "Кто проиграет, тот позирует для семейного
портрета в одежде служанки!"
К моему несчастью, Вайт оказался не таким уж простым
противником. К тому же, против меня играло мое весьма поверхностное
знакомство с шахматами в прошлой жизни. Поначалу я даже выигрывал,
но, отвлекшись на какую-то ерунду, обнаружил, что моя позиция
оставляет желать лучшего. Пришлось прибегнуть к военной хитрости.
Дождавшись, пока брат отвлечется на пролетавшую мимо муху, я ловко
сцапал его коня и спрятал в рукав.
Разумеется, когда Вайт обнаружил пропажу и поднял шум, начался
форменный балаган. Мы сцепились не на шутку, обвиняя друг друга в
нечестной игре. В самый разгар нашей потасовки нас вдруг оторвало
от пола. Мамино телекинетическое поле зависло над столом, удерживая
нас в воздухе, словно двух дерущихся котят. На столе же, словно
улики с места преступления, красовались шахматные фигурки,
вывалившиеся из моего рукава и карманов брата.
– Судя по всему, здесь ничья, – констатировала королева, с
трудом сдерживая улыбку. – А значит, либо вы оба исполняете пари,
либо никто.
– Оба! – выпалил паршивец, бросив на меня злобный взгляд желая
мести .
– Никто, – попытался возразить я, но, как назло, сказал это на
долю секунды позже.
– Первое слово дороже второго, – лучезарно улыбнулась королева,
и в ее глазах читалось нескрываемое предвкушение.
С тех пор в королевской спальне красовался портрет. На нем были
изображены две очаровательные, но крайне недовольные служанки –
принцы Блек и Вайт, запечатленные в самый разгар своего унижения.
Говорят, особенно удачно художнику удался недовольный изгиб губ
Блека. Этот портрет стал своеобразным напоминанием о том, что даже
наследники престола не застрахованы от материнского правосудия
.