Волк поднялся, его взгляд, полный ненависти и боли, оценивал
единорога, как загнанный зверь, готовящийся к последнему броску.
Блек старался сохранять уверенность, но в глубине души боролся с
нарастающим чувством тревоги. Следующие несколько минут Блек только
и делал что уклонялся и перекатывался от яростных атак волка ,когда
тот выдохся у черношерстного единорога, появилось время на
размышление. Блек тщетно пытался вызвать в памяти четкие образы и
ощущения того инфразвука, что его человеческое "я" использовало
когда-то. Сосредоточиться не удавалось – хаос боя и магия вокруг
мешали сосредоточиться. Тогда он просто запел – тихо, почти
шепотом, напевая слова той самой песни, с легкой, едва заметной
усмешкой, играющей на губах. Он успел заметить, как зрачки волка
вновь расширились – от страха, смешанного с бессильной яростью.
В этой простой песне не было ни капли магии, но для безумного
шамана она, очевидно, пробуждала болезненные, унизительные
воспоминания. Под действием захлестнувших его противоречивых
эмоций, движения волка стали более резкими, импульсивными, а значит
– более предсказуемыми. Блек расхохотался – коротко, нервно,
чувствуя, как адреналин вскипает в крови, подстегивая его чувства.
Его смех – дерзкий, вызывающий – словно удар хлыста, явно бесил
старого шамана.
Этот дерзкий единорог представлялся Дур'Ноту досадной,
раздражающей помехой, назойливым щенком, играющим с огнем, которого
он мог бы раздавить одним щелчком зубов, но проклятая аура,
исходящая от звездного меча, словно невидимая стена, мешала
использовать силу духов для прямого исцеления ран, сковывая его
действия.
Напевая знакомые волку слова, Блек, улучив короткий момент между
яростными выпадами, спросил: – Как твое имя, воин?
– Я не воин! Я – Дур'Нот, шаман племени снежных волков! –
прорычал волк в ответ, его голос дрожал от напряжения и боли.
– И где же твое прославленное племя, Дур'Нот? – насмешливо
осведомился Блек, нанося внезапный, удар в плечо, оставляя еще одну
незаживающую рану, из которой тут же хлынула кровь.
Вместо ответа Дур'Нот, игнорируя боль, решил вытянуть еще больше
темной, обжигающей энергии великого предка, который против своей
воли стал его источником чудовищной мощи. Зарычав, словно раненый
зверь, он начал расти, мышцы вздулись, разрывая наложенную кое-как
заплату из обшивки, размеры увеличивались, становясь угрожающими.
Но тут же облачко телекинеза Вайта принесло взрывные споры и было
подорвано выстрелом магии Нимрима, выпущенном из колесницы,
кружащей неподалеку, отбросила его назад, прервав
трансформацию.