– Дура девка… Тетёха, – поднялся, покачиваясь, занес над ее лицом руку.
Она не испугалась. Страшно стало потом. Когда Иван, разобравшись с пьяным приятелем, просто, как само собой разумеющееся, сказал ей:
– Пойдем, провожу.
Всю дорогу до дома, не шла – ноги едва волокла. Колени подгибались. Ночь была летняя тёплая, после жаркого дня не посвежело. Горячий воздух мороком томил. У палисадника, в горьковатом черёмуховом удушье насмелилась, прошептала бескровными губами:
– Поцелуй на прощанье, защитничек, – не дождалась, сама клюнула в прохладную щеку. Ширканули губы по шершавой щетине. Иван, помедлив, ответил. Ладонь осторожно легла ей на бедро, другая медленно заскользила по спине:
– Ты что, дуреха? Не боишься? Ну… Ну, – отодвинулся, попридержал за плечи, – не дури, Тетёха… Потом жалеть будешь.
– Не буду… Не буду жалеть, – едва шелестела, сильнее прижималась к нему пылающим телом, лицом уткнулась в широкую грудь. Царапала пуговка щеку. Слушала гулкие, словно в пустом ведре, удары его сердца.
– Извини, Натаха, – отодвинулся, отвёл глаза в сторону, – проводил… Теперь пойду.
Не помнила, как в калитку вошла, как по крыльцу в сени шагнула и дальше в дом. Повалилась на кровать поверх одеяла как была, одетой. Всю ночь втихую, чтоб родители не услышали, заливала слезами подушку:
– Не пара я ему… не пара, – а ладони все еще помнили его загорячевшее под рубашкой тело. Чудился сладко-горький прокуренный запах.
С того вечера зачастила она гостевать к тетке в Ильинку. Благо, жила она по соседству. Видела его часто, но только издали. Кивнет едва через низкий забор, а то и вовсе не заметит. Сама не решалась подойти. Все ждала чего-то. Не выждала.
Спустя месяц Иван с парой друзей уехал на заработки в Иркутск. «Город заманил», – говорила тетка, поглядывала внимательно на племянницу, прятала усмешку в углах выцветших губ. Наталья надеялась, что Иван не задержится там, вернется. Выдавит город его из своей толкотни. А он, прижился, на следующее лето приехал погостить, не один, с невестою. В первый же выходной пришли на танцы. Девица жалась к Ивану. Городская, манерная, выдристая. Вцепилась, не оттащить. Через две недели Ильинка гуляла свадьбу. Как полагается, вся деревня в Ивановом дворе, опрокидывала махом стопочку, драла горло: «Горько». Наталья, сидела за длинным столом, смотрела, как жеманно приподнимала перед поцелуем фату невеста. Как обжимаются они с Иваном под пьяный счет гостей. Ушла, не досидела до конца. Невмоготу стало смотреть на поглупевшие слезливые застольные лица. Слушать пьяные выкрики, игривый смех баб, гогот мужиков.