Неожиданно хлопнула входная дверь, я вздрогнула. И чуть не расплакалась, потому что не рассказала о странном поведении Виталия. И не попросила совета.
– Я и без тебя знаю, – погладила меня по голове бабуля. – Не трогай ты его пока, пусть оклемается.
– И как же нам сейчас жить? – слушая, как в коридор бегут мои дети, всхлипнула я.
– Спокойно, – усмехнулась Лилия Васильевна. – Все образуется.
Глава 11. Свекровь – чужая кровь
Я проспала до десяти часов утра. Видимо, устала от волнений, организм решил восстановиться. А когда встала, Олесь и Анжела сидели на кухне и с аппетитом поедали пирожки, которые вчера привезла бабуля.
– Что же меня не разбудили? – ахнула я.
– Мама, ты не переживай, – взрослым тоном произнес Олесь, проглотив очередной кусок пирожка, – я уже взрослый и могу накормить сестренку сам.
– А чай? – я лихорадочно бросилась к плите и поставила чайник на конфорку.
– И так вкусно, – пробурчала Анжела.
Захотелось плакать – мои дети едят всухомятку, а я решаю чужие проблемы, хотя у самой их выше крыши. И Виталий нервы треплет, а бабуля говорит, что делать присуху к себе нельзя, человек становится зомби.
Ладно, будем терпеть и терпеливо ждать.
Чайник вскипел, я положила заварные пакетики в чашки и налила в них кипяток. А потом добавила молока, хотя прекрасно знала, что чай с молоком вреден для организма.
«Один раз – не страшно», – решила я и погладила детей по светлым головкам.
И тут забренчал смартфон. О, лучше бы я его не брала!
– Вероника, – этот голос я ненавидела, хотя делала вид, что прекрасно отношусь к матери мужа. – Вероника, я приехала и сижу на вокзале.
«Ну и сиди», – подумала я, а сама спросила:
– Вы звонили Виталию?
– У него телефон недоступен, – возмутилась Клавдия Макаровна. – Разве он не сказал тебе, что я приеду?
Посвящать свекровь в наши семейные дела не хотелось, а потому я преувеличенно громко вдохнула и выдохнула:
– Простите, я закрутилась на работе и забыла.
– Как же так можно! – в интонациях свекрухи слышалось негодование.
– Возьмите такси, оплачу, – залебезила я.
Она отключилась, а я подошла к зеркалу, вгляделась в свое растерянное лицо и поняла, что сейчас себя ненавижу. За трусость. За лицемерие. За то, что постоянно теряюсь перед грозным ликом матери супруга и начинаю вести себя недостойно. То есть оправдываться.