— Что ты делаешь? — спрашиваю я задыхающимся голосом.
Она наполовину под кроватью, думаю, ее тихое ворчание похоже на звуки, которые она издавала бы, если бы я был сзади. Я мог бы пристроиться к ней прямо сейчас, оттянуть трусики в сторону и погрузиться глубоко. Уверен, она очень тугая. И когда я кончу, она будет умолять меня о следующем разе.
— Одна из моих туфель заскользила под кровать, и я не могу ее достать. Руки короткие. Можешь помочь?
— Отойди и я попробую.
Я не хочу, чтобы она это делала. Она может стоять так весь день, а я буду смотреть, поглаживая член, пока ее задница раскачивается из стороны в сторону.
Она подается назад, выгибаясь еще сильнее, а держусь изо всех сил, чтобы не протянуть руку и не схватиться за сочную задницу.
— Я случайно пнула его туда, когда проходила мимо, — она улыбается, поправляя майку. — Если бы здесь был веник, я бы могла им воспользоваться, но у нас его нет.
— Наверное, твой отец решил, что нам не понадобится, раз домработницы приходят, — Черт, я не могу оторвать глаз от ее сисек в этой футболке. — Ты в этом пойдешь сегодня?
— Да, мне идет, — она отступает назад, качая головой. — Достань туфлю.
Неужели я должен позволить ей выйти из дома в таком виде? На улице еще тепло, на дворе сентябрь, но нужно что-то придумать.
— Тебе стоит немного прикрыться. Может, надеть свитер.
— Серьезно? — она смотрит на себя сверху вниз, хмурится. — Разве это не подходит?
Еще как подходит, особенно если она хочет, чтобы на нее пускали слюни.
— Ты знаешь, что не выглядишь плохо. В том-то и дело. О чем мы говорили пару ночей назад?
— Я помню, — она складывает руки под грудью, маленькая дразнилка, приподнимает ее, будто предлагает мне. Сколько я еще смогу выдержать? — Но, мы не говорили, что я буду плотно одета с головы до ног.
— Трудно будет уберечь тебя от неприятностей, если ты ходишь в таком виде.
— О каких неприятностях ты все время говоришь? — она хлопает ресницами, притворяясь шокированной. — Боже мой, на меня посмотрит парень, значит жди неприятностей?
— Прекрати, — предупреждаю я.
— Нет, это ты прекрати, — она опускает руки, что, наверное, хорошо, хотя я разочарован. — Ты можешь говорить мне, куда я могу ходить, с кем я могу тусоваться, но ты не будешь указывать, что носить. Это мое тело, и я одеваюсь так, как хочу. Я ничего не обнажаю, все закрыто.