Схватив верный меч отца, парень рванул следом за другом.
Постоянная мишень для шуток и розыгрышей только и успел подумать,
что вновь стал жертвой обмана, но вид пылающего поля и дым до небес
быстро отрезвили.
— Где остальные? — покричал Максуд, ища глазами выводок. Но на
месте из лагеря из двадцати отроков были лишь звено Ханоя да троица
испуганных юнцов.
Семрин обернулся на оклик, а затем махнул рукой в сторону реки,
там заканчивались земли Чегема и начиналась ничейная.
"Убежали" — расстроено подумал здоровяк. Отстранив товарища,
запрыгнул в седло.
— Максуд! Мы не едем спасать наставника. Берем "искр" с собой,
только... — начал было Госра, как стушевался под тяжелым взглядом
побратима.
Потянув коня под уздцы, распаленный предательством выводка,
парень собрался было рвануть в сторону Дома, как ему выскочил
наперерез Ханой.
— Не глупи, это не набег. Огнем отрезали дом Чарема от его
ближников. Никто не пришел на подмогу. Право сильных! Мы узнаем о
том позже, а пока нужно разбудить в себе силу и поднять стяги. Не
время мстить, ты только подведешь наставника, а помочь ничем не
сможешь. Мы вернемся, клянусь!
— Клянусь! — отозвался Семрин.
— Клянусь! — произнес Батыр.
— Мое слово! — Госра приложил кулак к груди, подтверждая свой
выбор.
Максуд с трудом сдержал первый порыв, принимая доводы братьев,
хоть кровь кипела и требовала боя. Своевременно ему подали курдюк с
варом. Жадно глотнув, парень передал питье по кругу.
Через десяток ударов сердца к собранному кулаку подошли трое из
чужого звена.
— Мы с одного выводка, возьмите с собой до ближайшего Дома. Там
наши пути разойдутся, — предложил самый высокий из них.
Но не успел Максуд ответить, как по морде его коня ударил
старший кулака, а после вышел вперед на переговоры.
— У нас есть кони и оружие, у тебя только кулаки и просьба.
Зачем ты нам? — спросил Ханой.
Троица переглянулась между собой, а Госра и Семрин сжали в руках
оружие готовясь к схватке, лишь Батыр отошел в сторону. Его стезя -
лук и стрелы, но в ближней схватке он будет только мешать.
— Я и мои братья поклянемся на крови, что ни в дороге, ни после
не причиним вам вреда, а, напротив, будем на правах нуреков. Но
только наши дороги разойдутся, мы вернем себе имя и честь. Мои дети
и дети моих детей будут знать ваши имена. Слово!