— Ас…Аслан… Я как раз… К тебе собирался. — жалко мямлит Витёк, пятясь вглубь холла.
Мой охранник грубо толкает его в плечо, и мы входим. Хата роскошная, с натяжными потолками, мраморными перилами и паркетом. Камин оригинальной отделки в виде старинной русской печи, сенсорная подсветка стен. Правда, загажено всё, на полу окурки, пустые бутылки из-под дорого пойла, какие-то сваленные в кучу шмотки. Похоже, новый хозяин особняка не особо щепетилен в вопросах чистоплотности. Хотя, какой он, на хрен, хозяин! Я в курсе, что фамильный дом Ветровых в залоге у банка.
— Сядь. — брезгливо морщась, командует Фархад. — и не дёргайся, базар к тебе имеется.
Мальчишка нервно ерошит густые смоляные волосы. Бледный, как бумага, губы искусаны, а в больших глазах плещется ужас. Хорошенький, кстати, экземпляр, на зоне такие в почёте у братвы. Ему там не выжить, сломают, растопчут, и выбросят, как использованную вещь. Но до тюремных нар он не дотянет, я ведь не благотворительный фонд, чтобы прощать долги. Был уговор, парнишка его нарушил. Жаль портить физиономию, но это действенная мера. И вынужденная.
— Аслан, я… Я всё отдам! Клянусь! Дай мне ещё два дня! Я достану бабки! — частит Витёк, затравленно на меня взирая своими глазищами.
Не такой уж невинный взгляд. Хапнул уже пацанчик лиха, подсел на наркоту и казино. Неправильный путь, если в карманах звенят лишь гроши. Невозмутимо устроившись на корточках напротив парня, я холодно улыбаюсь.
— Достанешь? Интересно мне, а где? Где ты их достанешь? Ограбишь банк?
Фархад понимающе усмехается. Нам обоим известно, что Витёк — трус, и на такую аферу не способен. Вон, сидит, съёжившись, плечи опущены, глаза бегают. Не мужик, а тюфяк. Идеальный корм для тех, кто сильнее. Оно и ясно, воспитание такое. С пелёнок над парнем тряслись мамки — няньки, холили и лелеяли, в жопу целовали. Вот и выросло, не пойми, что. Потребитель в чистом виде.
Уловив мой едва заметный кивок, Фархад жёстко, безжалостно бьёт Витька под дых. Ещё и ещё раз, не давая тому вдохнуть. Ни одного следа побоев на красивом лице, ни синяка, ни ссадины. Мой кавказский пёс владеет искусством в совершенстве, ибо прошёл мою школу. И усвоил уроки блестяще. Без капли сочувствия глянув на скрюченного Витька, пытающегося глотнуть воздух широко раскрытым ртом, я даю Фархаду отмашку.