— Понятия не имею, — растерялась Стася. — Брюнет и красавчик, да. Сейчас проверю.
Она взяла с полки мобильный телефон и набрала номер Макса.
— Отключен…
***
Арсений Петрович сидел в кабинете с майором Сударевым и методично уничтожал скрепки. Хорошие скрепки научились делать — раньше ломались после пяти-шести перегибаний, а сейчас долго держатся.
— Итак, пять трупов, — Сударев вздохнул. — Ровный счет. Все пятеро в расцвете сил, не женаты, работают в разных местах, имеют приличные квартиры и машины. Кроме последнего — Максима Ивановича Николаенко. Этот появился в Москве шесть лет назад, менял места работы. То на подпевках у поп-звезд, то в роли фотомодели для глянцевых журнальчиков, одно время даже ходил в пресс-секретарях у некоего думского депутата. Но быстро слетел. Депутат прославлен своими гей-замашками, а Максим был чистейшей воды гетеросексуалом, так что не сложилось у них. В общем, порхал мотыльком, не брезговал презентами от состоятельных пассий, но ни с одной долго не оставался.
— Откуда информация?
— От приятеля его, некоего Дмитриева Олега Игоревича. Номер телефона в мобильнике убитого нашли. Соседи по коммунальной квартире о Николаенко знают мало, видят редко, в комнате его кроме старой тахты и пары чемоданов почти ничего нет.
— Значит, альфонс?
— Ну, почти. Хотя Дмитриев сказал, что приятель его был ветреником идейным.
— Это как это? — удивился Арцев.
— Философия у него была такая — бери от жизни все, по возможности не давая ничего взамен. Поэтому он бросал своих женщин, как только у тех возникали какие-то жизненные затруднения. Одну певицу покинул из-за того, что у неё дочь серьезно заболела, и нужно было её всего лишь морально поддерживать. Не любил Николаенко подобных душевных трат. А сегодня я встретился с некой Татьяной Ивановой, тоже телефон был в памяти мобильника. У неё от Николаенко ребенок, пять месяцев. И уже более полугода как Максим Иванович глаз к ней не казал, ничем не помогал, сына категорически отказался признавать. Иванова даже собиралась подавать в суд на установление отцовства. Но мальчик постоянно болеет, слабенький родился, так что пока сил и времени просто нет.
— Интересно, — протянул Арсений Петрович, — а алиби Ивановой проверили?
— Проверили. Живет на Фрунзенской набережной, одна с ребенком. Соседка сказала, что вчера видела её курящей на балконе около половины двенадцатого вечера. А убийство произошло в полночь плюс-минус четверть часа. Не успела бы добраться, да и куда бы она потащилась, бросив больного малыша одного?