С праздничной службы Жан вышел слегка ошалевший. Прежде он
ни разу не присутствовал на вечернем молебне в честь Нисхождения.
Песнопения женского хора, расположенного где-то на балконе, почти
под куполом собора, сами по себе были удивительны. Жан и не
представлял, что тут бывает такая сильная по воздействию музыка. В
прошлой жизни он был меломаном, предпочитавшим фолк-рок или
классику. В этом мире ничего подобного, естественно, не было. Даже
самые лучшие музыканты, которых он тут слышал, извлекали из
своихинструментовлишь жалкое подобие
аутентичной средневековой музыки, которую он раньше слушал на
разных реконских и фолк-фестивалях. Он уже давно перестал этому
удивляться и надеяться на что-то лучшее. Ведь там он слушал лучшие
из дошедших до современности старинных мелодий, да ещё и
исполняемые отличными музыкантами для весьма избалованной публики.
А здешняя публика была совершенно всеядна и рада любой внятно
сыгранной ноте. И вдруг в собореЭймса,
как гром среди ясного неба, он услышал сложную, многоголосную
полифонию почти баховского качества, исполняемую чистыми,
ангельскими голосами женского хора!
Конечно, на восприятие повлияла и прекрасная акустика
собора, и, в ещё большей степени, благовония. Запах издавали не
только сотни пылающих ароматизированных свечей, но и специальные
кадильницы, расставленные у стен. Было в их сладковатом дыме
что-то, выводящее из обычного состояния сознания. В середине службы
ему вдруг показалось, что тело теряет вес, и он начинает медленно
подниматься, взлетать прямо туда, под купол, где в витражных
стёклах играют последние отблески заката. Лики святых с настенных
фресок шевелили губами, улыбались и даже подмигивали ему, а
изваяние Триса, на огненном столбе возносящегося в небеса, вдруг
посмотрело таким внимательным, испытующим взглядом, словно смотрел
лично Трис, измеряя и взвешивая на невидимых весах все его
прегрешения и помыслы.
Торжественные молитвы, приуроченные к Нисхождению Триса в
этот мир, Жан как-то пропустил мимо ушей. В старомеданском языке,
на котором велись церковные службы, ему ещё не все слова были
понятны. Но общий посыл возглашаемых на Нисхождение молитв был,
кажется, тот же, что и всегда — общение Триса с породившим его, а
прежде и весь мир творцом - Элем, исцеления и прочие чудеса,
совершаемые Трисом, смерти и чудесные воскрешения Триса, его
смирение, человеколюбие, борьба со внутренним Зверем и со Зверем
внешним — всё это он уже встречал прежде, и в церковных книгах, и в
молитвах, возносимых в храмах этого мира еженедельно, каждое
воскрешение. Отличалась только атмосфера, созданная здесь, в соборе
при помощи таких, на первый взгляд, простых способов как музыка и
одурманивающие благовония. Жан, конечно, не верил нив какого Триса.
Да и в прошлой сво