Я хотел воспитать его человеком в самом высшем смысле этого слова. И я делал для этого всё, что было возможно при моих обстоятельствах и средствах. Но в первую очередь я хотел, чтобы он вырос здоровым, сильным, активным и счастливым юношей – и в этом, как уже видно, я преуспел.
Он должен был начать свою зрелость прекрасно подготовленным, должен был развить свои телесные силы по максимуму гармонично, равно как и силы умственные. Я совершенно не хотел воспитывать его специалистом в греческом, или латыни, или математике. Именно поэтому я тут же вмешивался, когда замечал, что какая-то дисциплина или язык начинают сильно интересовать его.
Точно также я поступал и тогда, когда замечал, что какие-то чувства развиваются в нем в ущерб другим.
При помощи жены, я обращал внимание на такие вещи, которые, увы, чаще всего остаются в забвении – такие, как здравый смысл, сила воображения и деликатность чувств. Любое разумное существо, учтя сказанное мной выше, само поймет, что мы, родители, главное внимание уделяли воспитанию юного сердца. И мы вдвоем с самого его младенчества регулировали его склонности и антипатии в соответствии с законами внешней и внутренней морали, вследствие чего некоторые из этих склонностей и антипатий были подавлены, а некоторые наоборот взлелеяны.
Это скорее напоминало воспитание нынешних детей, чем тогдашних, из которых выросли нынешние учёные. Увы, в большинстве случаев – я не говорю про исключения – они слабы, вялы, более мертвы, как в жизни, так и в обществе, а в последнем ещё и застенчивы и трусливы. С внутренней стороны интересы их простираются едва ли дальше ближайших книг, а с внешней – не шире узкой их специальности. Отсюда сухие и пустые разговоры с любым, кто далек от их темы и недальновидные суждения о текущих событиях, которые делают их смешными и неприятными в любом изысканном и образованном обществе, в любой стране, неприятными настолько, что появились даже пословицы, вроде: «Он педантичен и неуклюж, как учёный» или «За версту видать, что это учёный!» А отсюда – сколько смешных историй про незадачливых и недалеких учёных, которыми я мог бы исписать целый том! И любой молодой человек, считающийся остроумным в обществе или как-то выдающимся, благодаря своим утончённым чувствам, постоянным занятиям, благородному сердцу, прекрасно владеющий языком, изысканно говорящий и пишущий, сразу попадает под подозрение у подобных учёных. Я сам не раз слышал от них суждения, вроде: Этак ничему нельзя научиться! Это что за учение – писать стишки и блистать ими в обществе!