— Ну от! Живая! Живая?
— Не уверена, — пробормотала я, утирая проступившие слезы и чувствуя, как начинает гореть лицо.
— Живая, — заверил меня возница, подав мне в руки оброненную трость, — от и краски вернулись. А то как зачаровал кто. Куда ехать-то?
Ехать я отказалась. Перешла дорогу и направилась привычным маршрутом через парк, не особенно торопясь и отдыхая на скамейках.
Странное происшествие вымело из головы романтическую дурь о некромантах, а троллий самогон — запоздалый зябкий страх от случившегося. Теперь не мешало бы, чтобы и сам самогон куда-нибудь делся… Он так и плавал внутри меня раскаленной лужицей, постепенно охватывая все большее пространство.
Щеки горели, стало весело, на лице появилась неуместная блаженная улыбка. А еще ворон вдруг нашелся. Если только это не он меня там, у дороги, пытался таким странным способом оградить от беды.
Птиц перелетал с дерева на дерево по мере того, как я шла. Потом пропал. Подойдя к дому, я обнаружила его сидящим на покосившемся коньке над крыльцом. Смотрел, как обычно, осуждающе. Сегодня как-то особенно сильно осуждал.
После чая и перекуса меня сморило. Прежде я не спала днем. Мне никогда в голову не приходило днем спать, даже когда заняться нечем было. Это все троллий антистресс виноват. Но было в этом и положительное — проснулась я уже без насморка.
В комнату сочились сумерки. Зеркало явило помятую физиономию с лихорадочно блестящими глазами и растрепанными волосами. Я понятия не имела, когда явится ведьмак, мы не условились о времени, но то, что он явится не сомневалась.
Следовало основательно подготовиться, но единственное, что я сделала основательного в свете предстоящего действа — накрутила себя.
Выбравшись из ванной, долго думала, что надеть. Под руки лезло красное. Но это было бы чересчур, поэтому я выбрала темно-синее с двумя рядами пуговиц по лифу и не слишком глубоким, но широким вырезом, открывающим ключицы.
Под платье полагалась рубашка с высоким воротником, плотная и целомудренная, но вечер планировался совсем не таким, и я надела другую, из тонкого батиста с кружевом по краю, которое сейчас кокетливо выглядывало из выреза. Вышло мило. Мне понравилось.
Или все-таки красное? Нет, надену красное — сразу поймет, что дело нечисто.
После освидетельствования у меня случился дефицит шпилек, и я пыталась уложить кудрявую копну поприличнее тем, что осталось, потом плюнула. Пешта видел меня совсем без ничего, вряд ли его смутит пара выбившихся локонов.