Она была крайне корпулентна, тоже в
безразмерном халате, тоже неопределённого возраста, вот только
вместо бигуди на её голове была сеточка, удерживающая двухэтажное
монументальное сооружение из мелких бумажных папильоток.
–
Сперва они носки разбрасывают, а потом детей мастерить начинают! –
Выпалив эту обличающую тираду, она яростно прикурила от плиты и
сердито выпустила в открытую форточку струйку сизоватого
дыма.
Та, другая дама, согласно кивнула и
продолжила флегматично помешивать щипцами содержимое таза. В
воздухе сильнее запахло хозяйственным мылом и хлоркой.
Если честно, я совершенно не знал, почему мой
носок очутился в её тазу. Впрочем, как не знал и того, каким
образом я сам очутился здесь.
Да
и носок этот мне был незнаком. Как и обе дамочки. А вот они, по
всей видимости, знали меня прекрасно.
–
Вы слышали, говорят, Пантелеймоновых опять уплотнять будут, –
конфиденциальным шепотом сообщила дама в папильотках, чутко
покосившись на дверь.
–
Да вы что! – всплеснула руками дама в бигуди, да так, что чуть не
выронила щипцы.
–
Говорят, там уже и комиссия была, – свистяще прошелестела та, и
опять зыркнула на дверь. – Только между нами это!
Дамы понимающе обменялись красноречивыми
взглядами. Меня они в расчёт явно не брали, из-за чего я пришел к
выводу, что отношения между нами вполне себе доверительные,
невзирая на злополучный носок.
Пока они перешептывались, я прислушался к
себе. Состояние у меня было, честно говоря, препаршивое: боль
раскалённой нихромовой нитью вгрызалась в самый мозг, мутило так,
что, казалось, если я пошевелюсь неправильно – меня тотчас же
вытошнит прямо на пол (хотя, глядя на общее состояние пола,
создавалось впечатление, что кого-то туда уже давно вытошнило,
причём и не один раз).
В
этот момент на кухне появился третий персонаж. Точнее персонажка,
ну, или как там правильно, в общем, явилась сутулая женщина с
лопатообразными руками. На голове у неё вместо бигуди и папильоток
был обычный бабский платок.
–
В передней колпак отвалился, на электрической лампочке, – буркнула
она низким голосом и выплеснула в раковину сильно прокисшие щи,
судя по нехорошему запаху. – Опять раковину засорили?
Она осуждающе покачала головой и принялась
яростно мыть кастрюлю под краном. Когда содержимое забитой раковины
начало выплёскиваться на пол, она выключила воду и также мрачно
ушла, сообщив напоследок: