Очевидно, именно за этим столом и трудился
Муля.
Я
вошел в кабинет и поздоровался:
–
Здравствуйте, товарищи!
Мне
нестройно и невнимательно ответили, не отрываясь от работы. Мужчина
и женщина, кажется, вообще проигнорировали. Лишь одна женщина, лет
за сорок, с взбитыми, словно безе, высветленными кудрями, тихо
сказала:
– А
где ты вчера пропадал, Муля? Наш крокодил раз пять заглядывал.
Злился на тебя.
–
Болел я, – не стал объяснять ничего я. – Так плохо было. Чуть не
умер.
Вообще-то Муля (настоящий Муля) как раз и
умер. Так что я не врал.
Женщина вздохнула:
–
Ох, доиграешься ты, Муля.
Я
прошел на своё место и сел за стол. Стул был скрипучим и неудобным.
От него пахло плесенью и старыми бумагами. Я поморщился.
Справа и слева на столешнице лежали стопки
бумаг. Я чуть подумал и взял верхний листок. Судя по зачёркиваниям,
вымарываниям, это оказался черновик отчёта.
Я
бегло глянул текст. Муля пытался набрасывать предварительный
вариант: «низкий идейно-теоретический уровень и
антихудожественная направленность программы музыкального
учреждения…»
Я в
сердцах чуть не сплюнул.
Ну
вот что я сейчас должен с этим делать? Я же в этом ни в зуб
ногой.
Нет, так-то я могу часами говорить о чём
угодно, на любую тему. Но судя по этим фразам, это какой-то
документ, который имеет важное значение. Очень не хочется по
незнанию утопить какой-то театр или артиста.
Но
осмыслить ситуацию мне помешали. Дверь со скрипом распахнулась и в
кабинет ворвался парень. Молодой, щеголеватый, наглый. Лет двадцати
пяти, или чуть больше. С жиденькими усиками.
–
Товарищ Бубнов! – возмущённо рыкнул он на меня. – Вы вчера
прогуляли мероприятие! Это недопустимо! А позавчера на
комсомольское собрание вы вообще не явились!Это позор!
–
Вчера я болел, – ответил я. – А за позавчера каюсь. Дела были,
срочные.
Ох,
лучше бы я этого не говорил. Что тут началось:
–
Дела?! – аж подпрыгнул парень, – какие могут быть дела, важнее, чем
комсомольское собрание?!
–
Похороны любимой тётушки, например, – ответил я печальным голосом,
и парень сдулся на полуслове.
–
Ой, Муленька, соболезную! – пискнула женщина, а остальные тоже
изволили оторваться от своих записей и вежливо пробормотали в ответ
неискренние соболезнования.
– А
в прошлые разы? – не желал сдаваться парень. – И знаете, товарищ
Бубнов, так дальше продолжаться не может…