Голосовали вяло, но единогласно.
Первый вопрос добил и вымотал даже самых
стойких. Когда же, наконец, дошла очередь до моего вопроса, все уже
смотрели на меня, словно Ленин на буржуазию. Что отнюдь не
добавляло мне симпатий публики.
Ну
да ладно, и не с таким справлялся. Когда-то, в самом начале моего
становления, я за хотел попасть на главный международный форум по
лидерским стратегиям, который проходил в ОАЭ, в резиденции
наследного принца. Но там были только члены закрытого VIP-клуба:
владельцы заводов, яхт и пароходов. Куда, мне было, как до Китая
пешком. А попасть мне туда ой как надо было. Чтобы меня увидели,
узнали и я смог подняться на совсем новый уровень. Так я подключил
всех юристов и за ночь создал и зарегистрировал личный бренд по
лидерским стратегиям международного уровня. И пофиг, что там был
всего лишь один сотрудник – я сам, но зато этого было достаточно,
чтобы мою заявку на участие приняли.
А
уж когда я предстал перед всеми этими хозяевами жизни – я выступил.
Выступил так, что мне потом аплодировали минут десять. При этом на
меня там обрушился шквал жёсткой и несправедливой критики от моих
конкурентов. Но тогда удалось двумя фразами переломить дискуссию и
повергнуть оппонентов, так что все VIP-заказы с тех пор отдавали
именно мне.
Так тогда на кону были огромные деньги, а
здесь сидят уставшие, измотанные работой и бытовухой люди, сидят и
мечтают попасть домой хотя бы до программы «Время».
–
Товарищи! – со вздохом сказал седоусый, – рассматриваем второй
вопрос. В профсоюз поступила жалоба от товарища Уточкиной, Ксении
Борисовны, профкома, о том, что товарищ Бубнов, Иммануил
Модестович, оскорбил её нелицеприятным образом. Кому что есть
сказать по существу? Нету? Тогда давайте сначала послушаем товарища
Бубнова. Прошу, Бубнов.
Я
встал и сказал:
–
Уважаемые товарищи. По существу, вопроса. Впервые слышу. Никого я
не оскорблял. Это всё неправда.
В
зале поднялся шум, но вяленько, без огонька.
–
То есть вы хотите сказать, Бубнов, что товарищ Уточкина врёт? –
изумился вислоусый и в огромном зале наступила оглушительная
тишина.
Я
пожал плечами.
–
Он меня оскорбил! – сорвалась с места Уточкина.
–
Нет, – продолжал настаивать я.
–
Он обзывал меня! – её вопль перешёл на визг.
–
А я говорю – нет!
–
Как он вас обзывал, товарищ Уточкина? – задал вопрос
седоусый.