Именно под такие параметры и попадал
наш ГАЗ-69, коих а Союзе наклепали достаточно. В силу своей
простоты в эксплуатации и обслуживании, хотя он и морально устарел,
но очень нравился афганским моджахедам. И даже генералам. А все эти
хвалёные японские «Тойоты» и «Мицубиши» у афганских начальников
были лишь для красоты — на крупных боевых выходах использовались
именно советские машины.
Отъехав от опасного места на пару
километров, где всё ещё оставались душманы, водитель ГАЗ-69 чуть
замедлился, выбирая удобный путь. Судя по всему, он искал съезд в
то самое ущелье, где мы ранее разгромили их караван с
наркотой.
Чувствовалось, что он с пустыней на
«ты». И хотя машину нещадно трясло, кидало из стороны в сторону,
она свободно проходила даже по самым сложным местам. А вот о машине
сопровождения такого сказать было нельзя — она то и дело отставала,
пыталась срезать путь по более простым участкам, лавировала вокруг
блуждающих барханов.
Земля была то твердой, то встречались
продолжительные песчаные участки.
В один из таких моментов, когда
сопровождающие отстали метров на сто, я и решился
действовать.
Вокруг было достаточно много шума,
который скрывал мою возню — пришлось снять с себя всё лишнее, чтобы
не стесняло движений. Вообще тот, кто когда-либо ездил на таком
транспорте знает, что у «Газика» есть несколько модификаций. А
некоторые шибко умные афганские механики, с помощью лома, кувалды и
сварочного аппарата, удлинили кузов, сверху затянули тентом.
Сделано это было для того, чтобы в машине можно было возить чуть
больше оружия, чуть больше боеприпасов, ну и соответственно, людей.
Хотя, конечно, кустарная модификация дала немного.
В самом кузове, я вдруг обнаружил
противотанковую мину. Она оказалась старой, но вроде бы,
боеспособной. На кой-чёрт духи возили её с собой, было неясно. Ведь
советские танки просто так по барханам и холмам не ездили. Мина
просто болталась одна, одинешенька, ожидая своего часа.
Возможно, её можно как-то использовать
в своих целях.
Аккуратно сняв с себя разгрузку,
автомат и боеприпасы, я оставил при себе только нож. Также снял с
себя головной убор, а арафатку оставил. Быстро и ловко
перевалившись через перегородку, я решительно приставил нож к горлу
Али Хадида и сильно надавил.
Лезвие чуть скользнуло по густой
бороде, после чего упёрлась в кожу. От неожиданности моджахед резко
дёрнулся, попытался схватиться за оружие, но я громко произнёс на
пушту, чтобы тот даже не думал сопротивляться.