И на этот раз у меня уже почти не было опасений, что следствие
вдруг свернет не туда или снова застрянет. Столичный Комитет
работал без выходных, а Соболева я крепко держал за жабры, и если
вдруг у Третьего отделения появятся какие-то неизвестные сыскарям
материалы, я узнаю об этом даже быстрее Совета имперской
безопасности.
Не самый плохой результат. Да, пусть не блестящий, однако вполне
удовлетворительный. А с учетом поспешности и раскладов, в которых
нам с Гагариным приходилось работать — пожалуй, даже
выдающийся.
Но у Николая Ильича Морозова на этот счет явно было другое
мнение.
— Я вас спрашиваю, Сергей Юрьевич — как такое вообще могло
случиться? — продолжал бушевать он. — Вы, как командующий
операцией, несете полную ответственность за произошедшее. Или
кто-то здесь готов возразить?
— Никак нет, ваше сиятельство, — вздохнул Гагарин.
— В таком случае потрудитесь объяснить, почему единственного
человека, которого вам велели взять живым, доставили в Петербург по
частям? С головой, отделенной от туловища? Я читал отчеты
лейб-медиков, господа офицеры. — Морозов подался вперед и
облокотился на стол. — И там говорится, что срез на шее гладкий,
как от бритвы. Иными словами, кто-то сработал чистым атакующим
элементом. И при этом сработал с близкого расстояния, отправив на
тот свет Одаренного… Вы знаете, какой ранг был у Распутина?
Вопрос явно был чисто риторическим, так что мы с Гагариным лишь
молча переглянулись, вздохнули и приготовились слушать дальше.
— Официально покойный Григорий Григорьевич не аттестовался ни
разу — так как не утруждал себя ни военной, ни гражданской службой,
— продолжил Морозов уже чуть тише. — Однако по данным Третьего
отделения он обладал способностями на уровне не ниже четвертого
ранга силы.
Скорее третьего — слишком уж хорошо держался, даже с высушенным
чуть ли не до дна резервом. Надо признать, драться младший Распутин
умел неплохо. И случись наша встреча чуть раньше или не окажись при
мне перстня, подаренного ее высочеством Елизаветой, вероятнее
всего, это я остался бы медленно остывать на снегу с головой,
отделенной от туловища хирургически-точным разрезом.
— И именно поэтому я никак не пойму, как такой человек мог
погибнуть якобы случайно, да еще и от рук подготовленного офицера,
который получил приказ брать его живым. — Морозов перевел взгляд на
меня. — Вы знаете, почему я позвал еще и вас, господин
прапорщик?