— Времени было мало. Я мог бы обратиться напрямую в
министерство, но… — Гагарин замялся и поджал губы. — Вы и сами
знаете, сколько пришлось бы ждать подтверждения.
— Мы оба знаем. Так что давайте не будем делать вид, будто мы не
заняты одной и той же работой. За последствия которой отвечаем все
вместе, начиная с меня и заканчивая господином прапорщиком. —
Морозов устало потер глаза и провел ладонью по лицу, приглаживая
усы. — И мне бы очень не хотелось, чтобы кто-то здесь думал, что я
сейчас таким образом пытаюсь назначить виновных или подозреваю
кого-то.
— Никак нет, ваше сиятельство, — буркнул я. — И мысли такой не
было.
-Мысли не было… Ладно вам уже… обоим. — Морозов махнул рукой. —
Бог с ним. Отработали как надо. И все, что вам по такому случаю
причитается — получите, слово офицера. Жалко, конечно, что самого
Распутина взять не вышло, но что уж тут поделаешь. Всем иногда
свойственно ошибаться.
Его сиятельство, наконец, сменил гнев на милость. И даже любезно
пригласил нас с Гагариным присесть на диван у стены. Видимо,
обязательная часть «порки» подошла к концу, и пришло время
поговорить по делу.
— В общем, нормально. Мы в той усадьбе столько всякой дряни
взяли, что хоть сто человек посадить хватит. И надолго. Но в целом
ситуация складывается… В общем, хреново она складывается, господа
офицеры, — вздохнул Морозов. — Я пока еще не знаю, какая именно
гадость назревает, но чую, нас ждет что-то похуже девяносто
третьего года. Не исключаю, что к весне Совету придется ввести в
столице чрезвычайное положение.
— Все подъезды к Зимнему перекрыты с конца октября. Так что,
полагаю, для гардемаринской роты уже почти ничего не изменится. —
Гагарин улыбнулся одними уголками рта. — Если это не чрезвычайное
положение, то не знаю…
— И, надеюсь, не узнаете, Сергей Юрьевич, — ядовито огрызнулся
Морозов. — Так или иначе, я настоятельно рекомендую вам готовить
личный состав к активным действиям. И дай бог нам не придется
стрелять по своим.
Старик явно знал куда больше, чем говорил — но нам с Гагариным
об истинном положении дел в стране знать, конечно же, не
полагалось. Наверняка за толстыми дверями начальственных кабинетов
уже кипели самые настоящие сражения, и я мог только догадываться,
когда эта закулисная бойня начнет превращаться в то, что вырвется
на улицы Петербурга.