— Ваша личная жизнь меня не касается, но не хотелось бы, чтобы ваш… — в его голове со скрежетом крутятся шестеренки, подбирая правильное слово для определения Артёма. Помогать ему пока не собираюсь, пусть еще немного помучается, совсем капельку, а потом обязательно скажу, — ваш партнер испортил весь наш план. Я плачу вам не за то, чтобы вы меня под… — возвращается привычный Евсеев, видимо, хватило минутки, чтобы собраться и теперь перейти в режим голодной акулы, почуявшей каплю крови за семь километров. Поэтому я совершенно спокойно и уверенно его перебиваю:
— Выдохните, Мирослав Станиславович, это мой младший брат, — смеюсь, потому что озадаченность босса слишком меня веселит. Не каждый день такое увидишь. Даже заснять для памяти хочется. Растерянный Евсеев — картина маслом. — С сегодняшнего дня и до неопределенного времени он живет здесь, — иду в гостиную, начальник следует за мной, садится в кресло после моего приглашения. — А вы зачем так рано приехали? Что-то срочное или подождет, пока я оденусь?
Мирослав только сейчас, кажется, осматривает меня с головы до ног, задерживаясь на обнаженных бедрах почти неприлично долго. Откашливаюсь, переводя его внимание на другие — закрытые — части тела. Евсеев кладет портфель на журнальный столик и сухо кивает:
— Определенно подождет.
Лечу в комнату, плотно закрывая дверь. Платье висит на плечиках. Еще раз осматриваю его. Достаточно хорошее для обеда? Не слишком ли строгое? Бежевое с черными вставками на талии и небольшими пуговицами посередине. В таком стоило бы идти в офис, чтобы в очередной раз закатывать глаза на комплименты Самарина. Не подходит. Мирослав выглядит проще: свитер крупной вязки и светлые брюки в тон. Типичный семьянин с обложек журналов. Только фотосессии с детьми и подарками не хватает.
Возвращаю платье в шкаф и достаю шерстяную юбку и пуловер. Да, так точно будет лучше. Теперь прическа не подходит. Рычу и собираю волосы в небрежный пучок, задерживаясь на целых двадцать минут. Интересно, Евсеев все успел рассмотреть в моей квартире? Выхожу к нему, боясь представить, что он обо мне подумает. Может, ожидал совсем не того от жены. Думал, я буду в вечернем платье и в полной боевой готовности? Босс, копошившийся в телефоне, блокирует экран, стоит только показаться в его поле зрения, и сосредотачивается на мне, оценивая. То, что он видит перед собой, ему нравится, потому что он кивает самому себе, не забывая озвучить мнение: