Некоторое время мальчик пускал
пузыри, а когда его интерес пошел на убыль, я сказала:
– А теперь еще один опыт.
Я достала из сумки термос с мелкой
крошкой наледи из морозильника, которую я создала, распыляя водный
аэрозоль. Запустив еще один пузырь, я сбросила на него сверху
крупинку льда, после чего пузырь стал стремительно покрываться
льдом и терять высоту.
– Сейчас мы наблюдаем феномен
каскадной кристаллизации на пленке.
– Теперь не очень понятно, – серьезно
сказал малыш.
– Неважно. Он замерз, вот что я тебе
скажу, – ответила я. – Хочешь попробовать?
И он попробовал, и снова попробовал,
и снова, и снова, пока не надоело.
Я заметила, что ребенок потирает
ладошки, несмотря на тонкие перчатки комбинезона, и решила
заканчивать веселье. Мы запустили прощальный пузырь, как вдруг я
почувствовала движение воздуха.
Странно. Я же не махала распечатками.
Отчего поднялся ветер? Вентиляция здесь в данный момент замкнутая,
климат-контроля нет. Откуда взяться воздушным потокам?
Я огляделась. Было странное ощущение,
что на меня кто-то смотрит, и вовсе не через камеру
видеонаблюдения. Мысленно отчитывая себя за мнительность, я
поторопила ребенка, собрала вещи, и мы пошли на выход.
– Хельга, а мы еще сюда придем?
– Думаю, да. В следующий раз расскажу
тебе про подъемную силу и взлетную массу, – пообещала я продрогшему
ребенку.
– Хорошо! Обещаешь? – протянул он мне
руку с согнутым пальцем.
– Э-м… конечно. Обещаю, – наши пальцы
переплелись.
У выхода в ангар я опять ощутила
поток воздуха, как от движущегося предмета. Иногда такое ощущаешь,
когда мимо тебя быстро проходит человек. Я дернулась, но никого не
было.
Странно. Странно.
Все страньше и страньше, как
говорилось в старой книжке докосмической эры.
Мне не хотелось портить себе утро
раньше времени. Зато как сладко испортить его… кое-кому. Утром
следующего дня я отправила доклад в службу безопасности и
приготовилась к буре.
Во время завтрака в столовой я
проигнорировала все вызовы на коммуникатор, чтобы не портить себе
настроение и дать Висенте Родригесу немного остыть.
В докладе я, помимо чисто медицинских
данных и выводов о насильственной смерти, сделала одно немаловажное
отступление.
Я сопоставила предполагаемое время
смерти первой жертвы с периодом, когда в его лофте был перерасход
воды.
То же самое я сделала и в отношении
Терезы Родригес. Тот, что ее душил, не учел, что она
киборгизирована, и передающая нейронная сеть откажет именно в тот
момент, когда удавка пережмет шею.