Я всегда считала, что ИскИн – это
симбионт человека. Может быть, машинный разум считал, что как раз
наоборот. Как знать… Здесь было столько киборгизированных людей,
что в первое время я немного терялась.
На Фрейе усовершенствованию
подвергались только отдельные категории – некоторые военные и
ученые. И то только с их согласия. Ну, и еще люди, утратившие
какую-то часть тела. И почти все изменения были вполне
обратимы.
На границе второй жилой зоны
слонялись какие-то десантники, еще не вернувшиеся из
увольнительной. Один из них, мой старый знакомец и
спарринг-партнер, сорокалетний ветеран, поприветствовал нас.
– Доктор Рагнарссен, как вы? –
участливо спросил он.
– Нормально, сержант. А как вы?
Слетали на астероиды?
– Еще бы! Сутки как оттуда, – ответил
он. – Слышал о заварушке, что здесь приключилась. Помяните мое
слово, все из-за этих проклятых нелюдей.
В его голосе звучала настоящая
ненависть. Интересно. Надо бы заглянуть в его личное дело: где он
служил и чем ему так насолили эрги? Он с Терра Нуэва, так что в
пограничном конфликте точно не мог участвовать. Может быть, это
просто банальная ксенофобия.
Кстати… раз уж он тут, почему бы и
нет?
– Сержант Васкес! Могу я вас
попросить? – начала я.
– Что, мэ-эм?
– У вас есть списанный «графит»?
– Что?! – удивился он.
– Мне нужны «графитные нити» для
медицинских целей, – сказала я.
Военные использовали некоторые формы
углерода в вооружении, и применяли на планетоидных учениях заряды с
графитными нитями. Я надеялась, что сержант поможет мне.
– Доктор Рагнарссен, мне надо
согласовать это с начальством, – ответил он на мою просьбу. –
Ничего личного.
Проклятье! Не получится, да еще и
доложат военному советнику.
«Ничего личного. Прекрасно,
Хельга. Просто прекрасно!»
Теперь придется срочно выдумать,
зачем мне графит. Хотя… чего выдумывать. Посадят за нью-полиграф, и
придется сказать чистую правду. Думаю, времени у меня до утра.
«Хельга, во что ты снова
влезла?» – спросил Хорхе жестами, когда мы уже подошли к
моему дому.
«Ни во что», – ответила я. –
«До свидания. Спасибо, что проводил».
***
Ни во что… пока. Но непременно
вляпаюсь.
А что, если? У меня на работе был
автоклав. Может быть, сжечь органику на режиме утилизации?
Я подскочила на койке. Сначала я
хотела пожертвовать последним настоящим карандашом, но мне стало
его жаль. К тому же я не знала, чем измельчить стержень в пыль.
Вариант испортить казенные алмазы, превратив их в графит в
плазменных сердечниках станции, просто не рассматривался.