А у второго, смуглого, высокого и поджарого, как легкоатлет, глаза прикрыты узкой длинной полосой темных очков. Лицо кажется молодым, но коротко стриженые волосы седые добела. Движения скупые, ленивые, здороваясь, не говорит ни слова, кивает только.
Они что-то обсуждают, а я про себя умоляю: не снимай очки, пожалуйста. Почему-то кажется, что если снимет, увижу что-то очень страшное. Макс все еще стоит рядом, и мне безумно хочется схватить его за руку, да не могу.
– Чем же вы так напугали эту милую леди, Максимилиан? – спрашивает седой насмешливо и снимает очки.
Вроде ничего особенного, глаза как глаза, светло-карие. Но меня будто током бьет. И это жуткое ощущение, что взгляд его внутрь проник, мысли мои перебирает...
– О, нет, простите. Вы тут ни при чем. – Подойдя ближе, он накрывает мою ладонь своей, отчего под кожей колючие мурашки побежали. – Не нужно бояться, мы не причиним вам зла. Хотите, Макс побудет здесь, пока не заснете?
– Вы что же, мысли читаете? – звучит глупо, но как иначе он узнал, что я Максимилиана Максом называю?
– Да. Потому и приходится носить это, чтобы постоянный шум думать не мешал, – отвечает он, вертя очки в пальцах. – Но против воли я слышу только самые громкие мысли, так что лучше бы вам успокоиться.
Он говорит, что сейчас я усну, а они соберут биологическую информацию. Показатели моих энергий, по которым надеются отыскать координаты для портала. Что это безвредно, безболезненно и не является вмешательством в частную жизнь – ни к мыслям, ни к памяти без моего разрешения доступ никто не получит. Голос его звучит умиротворяюще, почти как шум прибоя или мурлыканье кошки, и когда он начинает обратный отсчет, я отключаюсь на цифре шесть.
Открыв глаза, я вижу Макса, который сидит за столиком неподалеку и что-то быстро пишет. Немедленно вспоминаю жуткого седого магистра и озираюсь испуганно.
– Они ушли?
– Тсс, лежите спокойно, – говорит Макс, не отрываясь от своей писанины. – Мы одни, не бойтесь.
Послушно умолкаю и перестаю вертеться – мало ли, как их наркоз действует, и от нечего делать принимаюсь за ним наблюдать. Лицо сосредоточенное, прядь волос свесилась на лоб. Я смотрю на эту прядь, отгоняя неуместное желание ее поправить, на его длинные черные ресницы. Слушаю, как в тишине поскрипывает ручка на бумаге.